…- Послушай, сынок, у тебя хорошо получается… - говорил дед восьмилетнему внуку. – Сегодня пойдёшь со мной - попробуем вместе. К тому же у тебя милая мордашка.
-Я не пойду туда! – хныкал Игорь, глядя на деда. – А если меня кто-то увидит? Надо мной будут смеяться!..
- Тогда так и пойдёшь в этом году в школу с бумажным пакетом, вместо нормального ранца. Вот тогда над тобой точно будут смеяться!..
В первый день Игорь сбивался с ритма и путал ноты, но прохожие бросали монеты, глядя на его красивое личико. Детям прощается всё. Дед играл на скрипке просто здорово. Игорь всегда заворожено слушал его игру, и видел, как прохожие собирались вокруг и задумчиво смотрели в грязный асфальт.
С тех пор после школы Игорь бежал в «поземку» и играл всё, что было заданно в «музыкалке». Ближе к вечеру походили его друзья. Такие же оборванцы, как и он. И они сидели там допоздна, мечтая о шикарной жизни.
Звук скрипки приближался. Под грязным светом фонаря стояла девочка и бездушно терзала инструмент, словно пыталась распилить его пополам. Подойдя ближе, он увидел, что юное дарование тянет на все двадцать. И сильно зажмурив глаза, девушка рвёт струны во все мыслимые стороны. Окинув девушку намётанным взглядом, он сразу понял, что играет она вовсе не из-за «нужды», а просто ищет лёгкий хлеб. У дарования был художественный маникюр и цирконий в пупке.
Он усмехнулся, глядя на тот самый пятачок, с которого началась его взрослая жизнь.
– Послушай, можно я сыграю? – неожиданно для себя спросил он.
Дарование прекратило мучить скрипку, подарив прохожим несколько минут тишины.
-- Не врубилась, - объяснила девушка своё изумление.
Он едва усмехнулся и повторил просьбу.
Дарование глядело на незнакомца и, определив, что клиент далеко не «середнячок», ответило:
– Пятьдесят гривен.
На этот раз он удивлённо уставился на неё:
-- Что?
- Пятьдесят и скрипка твоя. На двадцать минут.
«Сутенёрша какая-то…» - подумал он, доставая новенькую зелёную купюру. Девушка обалдело уставилась на банкноту, затем на сумасшедшего богатенького Буратино.
- Ты чего, офигел? – спросила она.
- У меня нет мельче, - совершенно серьёзно ответил он.
- А у меня нет сдачи, – нашлась «сутенёрша», решив, что если он настоящий псих, тогда сдачу оставит ей либо пойдёт своей дорогой.
- Хорошо. Тогда я буду играть на пятьдесят баксов, - усмехнулся он.
- Гонишь… - пробормотала девушка, недоверчиво косясь на банкноту.
- Берёшь? – поторопил он.
Думать было некогда. Полтинник баксов за двадцать минут!
- Берёшь. - Согласилась девушка, аккуратно вытягивая из протянутой руки
деньги; проверила на свет и только потом отдала свою питомицу.
Он оглядел инструмент, погладил и привычным жестом вскинул на плечо. Скрипка вздрогнула и напрягла струны в ожидании. Но первые прикосновения его пальцев уже выдавали в нём человека умеющего обращаться с такими хрупкими вещами. Он упёрся подбородком в «мостик» и закрыл глаза, словно встретился и обнялся с давним, лучшим другом. И по телу разошлась непонятная нежность, словно, всё, что ему нужно на свете, он нашёл в этой скрипке. И если он не сыграет прямо сейчас – умрёт.
Пальцы, державшие смычок, дрогнули, струны под ними слегка прогнулись и устало застонали. Истерзанная и замученная до этого скрипка сладко затянула и своей легкой хрипотцой нежно защекотала сердце. Смычок скользил по струнам аккуратно, словно боялся, что более сильных эмоций она не выдержит. Но скрипка, вдруг удивлённо и хрипло рассмеялась. Никто никогда не мог так ловко и быстро проникнуть в её душу. Она всё время была игрушкой: неудобной и непонятной… На ней пытались играть, но никогда –
ТАК. Она всё время чувствовала себя инструментом. А сейчас она СКРИПКА. Только он мог заставить её одним движением рассказать в одно звучание, на тысячи голосов о тайнах человеческих отношений. О любви: от робкой, первой до беснующейся страсти, почти сумасшествии, о предательстве: грязном, тошном, о дружбе: вселикой. О боли: физической со скрипом зубов; о душевной, что в тысячу раз хуже. И еще о многом, многом забытом и боязненно спрятанном людьми. Что бы они были неуязвимы, чтобы продолжали обманывать себя и других красивой легендой о своём бессмертии, непобедимости. А чувства – это примитивная привычка предков: глупая, детская мечта, совершенно не нужная и не уместная в нашем мире.
И вот – старая скрипка и этот музыкант… разворошили все погребенные и напрочь забытые простые милые, глупые истины, от которых не отмахнуться и не спрятаться.
…"Подземка» дрожала от вихря эмоций, которые воскресли и теснились в душном подземелье. Стены коридора так давно не слышали такую сладкую и одинокую, нежную, сильную, кроткую и вызывающую музыку… точь в точь такую же, как сама ЖИЗНЬ. Скрипка ликовала и мечтала только об одном: чтобы эти двадцать минут длились вечно. Так хотелось побыть первой скрипкой оркестра! Хоть чуть-чуть! Она почувствовала свою власть над этим человеком. Она почувствовала себя той самой соломинкой, за которую с такой надеждой хватается утопающий. Она нужна ему. «Нужна», какое сладкое слово! А он нужен ей. Но через несколько минут они расстанутся навсегда. И она старалась изо всех сил звучать ещё волшебней. Он закрыл глаза и ещё неистовее набросился на инструмент и морщил лоб, словно смычком полосовал себе сердце. Вся жизнь его неслась перед глазами быстро, вспыхивая, как молнии на небе… Почему именно сегодня и здесь? Почему с ним? Его окликали по имени и уводили подземные призраки с детства. Ах, как же быстро всё пронеслось, как быстро всё заканчивается в жизни…
Вот здесь сидели оборванцы и слушали его игру, мечтая, что когда-то у них будет всё: деньги, девушки, власть… когда-то они и не посмотрят на эту «подземку», а в другие города будут летать только на собственных самолётах...
Прошли годы, они все выросли. Кого-то он забыл, кто-то забыл его… И всё у него появилось. Желания закончились, не о чем больше мечтать… Он забросил музыку, променял власть над чувствами. И сейчас он стоял как тогда, далеко в юности нищий и оборванный, несмотря на то, что до сих пор тело его грело шикарное, дорогое пальто… и захотелось вновь к чему-то стремиться, мечтать… но вот о чём? У него всё есть… Дом, работа, жена…дочь. И она хочет уйти от него. Она выросла и не нуждалась ни в чьём участии . У неё своя жизнь… отдельно. А ему как назло сейчас хотелось кого-то оберегать, баловать, переживать. И чтоб его кто-то любил. Ни за что. Просто потому, что он есть.
«Дарование» стояло, словно пригвождённая к асфальту, боясь пошевелиться. Ей казалось, что это всё какое-то волшебство. ТАК играть просто НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО. Он же вытряхнул всю её душу и сложил заново.
Ведь это просто инструмент! Кусок дерева! Но горячая соль уже разъедала глаза.
И тут он оборвал игру. Скрипка снова стала обычной деревяшкой и по ушам резанула оглушительная тишина.
– Почему ты остановился? – не удержавшись, спросила Дарование. Опустив заплаканное лицо.
Он огляделся и увидел, что тот же вопрос молча и с укором задавали ему прохожие, которые столпились тут. Они пришли к нему со своими бедами. Пришли, чтобы он исцелил их. Пришли, чтобы, в этой грязной «подземке» остановиться и подумать о своей жизни, спрятаться в своём прошлом или наоборот сбежать от всего.
– Мои 20 минут вышли…- ответил он им всем, протягивая девушке скрипку.
– На! – взбунтовано протянула "Дарование" его пятидесятилларовую купюру.
– Зачем? – удивился он.
– Возьми, пока я не передумала!
–Это твои деньги по праву. Ты только, что дала мне намного больше, чем
бумажный эквивалент счастья. Ты… вернула мне то, что обычно никогда не возвращается к людям. Всего доброго, барышня. Это место хорошее. Удачу приносит.
Он застегнул пальто и, ещё раз оглядев "подземку", попрощался со старыми призраками и быстро зашагал, разнося эхо по всё ещё тихому переходу, растворяясь где-то в сумерках, на ходу доставая мобильный.
– Алло? Катюша? дочь, привет…Слушай может встретимся Сегодня? Поболтаем… Это невероятно, я сейчас такое видел… Да. И о нём тоже… Обещаю подумать. Я такого никогда не говорил. У него замечательные картины! Я прсто говорил, что в наше время искусство никому не нужно, но знаешь, я только что такое видел… да и себя вспомнил…
Его голос захлебнулся в тумане и пропал. А «Дарование» посмотрела на скрипку, и бережно сложив её в футляр, запихала свои пожитки в сумку и побежала домой, где оседлала телефон и, вызвонив Игоря Игнатича затараторила:
– Я хочу играть! По-настоящему! Как вы! Как он…! Я такое видела!… Слышала … Я буду очень стараться…
А скрипка лежала в футляре, который раньше казался ей гробом, а сейчас - коробкой с сюрпризом… Она ожила. И пусть она не сыграет больше так красиво и ранимо, но её услышали… и она пригодилась. У неё начинается новая жизнь. Настоящая.
24.02.05.