Здравствуй, Боже. Нынче вторник, день без счета с Сотворенья. Одуревший город тонет в терпком мареве сирени. Громко ойкают клаксоны: на закате звуки резче. Вновь удастся травам сорным прорасти сквозь сито трещин. Будет ночью раздаваться плач потерянной пичуги. Мне уже почти что двадцать, я уже не верю в чудо…
Гаснет месяца огарок,
Тени стали чуть заметней.
Дон Умберто кормит галок,
Гладит львов на постаментах.
Решето зеленых веток
Солнцу нынче не помеха.
…Почтальон вернет конверты.
Адресат, видать, уехал.
Здравствуй, Боже. В доме тихо, только капает из крана. Я искал достойный выход. Слишком поздно? Или рано? Но к картонным персонажам придираются построже. Что враги? Врагов не нажил. И друзей не нажил тоже. Книги молча смотрят с полок, и звучит рассвета соло. Что ж, со временем не спорят: на часах пробило сорок…
Лето высушило росы,
Город пламенем оплавив.
Дон Умберто ходит с тростью
И в очках в простой оправе.
Не гоняясь за вещами,
Помнит: жизнь ведь полосата.
…Только письма возвращают:
Не находят адресата.
Здравствуй, Боже. Строчки скупы, что-то вот немеют пальцы. Средства есть на миску супа, надо жить и отсыпаться, прибавлять поправки к карме... Время движется кругами: собираю нынче камни. Может, хватит для кургана. И не то, чтоб изувечен, но засел в груди осколок. Все. Теперь уже до встречи. И, похоже, очень скорой…
Вот опять начало марта.
Мысли суетны и вертки.
Дон Умберто клеит марки,
Ставит адрес на конверте.
До тепла совсем немного,
Скоро март дожди накличет.
…Дон Умберто пишет: Богу,
После, в скобках: в руки (лично)…
…Затянуло ливнем окна, в небесах открыли вентиль. На помойке книги мокнут, письма вслух читает ветер…