1
Всё-таки бывают чудеса на свете! И если вам довелось в жизни стать свидетелем хотя бы одного из них, вы вправе считать себя особенным человеком, избранным, посвящённым в некую не доступную другим тайну. Именно такие чувства посещают меня всякий раз, когда я беру в руки небольшую пустую коробочку из-под чая, а в памяти тотчас всплывают удивительные события, непосредственно связанные с тем, как было использовано её содержимое…
…Этот чай мне привёз из Индии один мой давний приятель. Подарком своим он чрезвычайно гордился и хвастался, что умыкнул-де его в одном из древних буддийских монастырей во время экскурсии, после которой вся местная общественность была поднята на ноги в поисках религиозной святыни. Досталось всем иностранцам, но с русскими в Индии всегда дружили, а тут ещё связи в посольстве…
Короче, мой дружок имел репутацию приличного фантазёра, поэтому его россказням обычно никто не верил. И когда на очередной дружеской вечеринке на моей даче он вдруг вспомнил об этом чае, я на правах хозяина выразил общее мнение:
— Ага, сейчас ты опять начнёшь трепаться о великом переполохе в целом индийском штате!
— И ничего не трепаться! — обиделся Эдик (в целях конспирации от буддийских преследователей я могу сообщить вам только имя героя этой истории). — Называется эта штука «Ветвь Аджапала, дарящая путь в нирвану». По преданию, ветку со священного дерева баньяна сорвал сам Будда в момент Просветления, и она бережно хранилась в одном из монастырей, пока я...
В общем, через полчаса совместными усилиями нашли мы эту самую «ветвь», затерявшуюся во времени и в пространстве моей дачи, и женская половина нашей компании тут же загорелась страстным желанием её испробовать.
Однако едва только подарок «индийского гостя» оказался на столе, все невольно застыли в изумлении, позабыв о ватрушках и кипящем чайнике, — не какая-то там банальная чайная упаковка, а самая настоящая драгоценная шкатулочка из благородных пород дерева с потайными дверцами и даже замочком стояла теперь перед нами и концентрировала на себе всё внимание собравшихся. Никто не решался притронуться руками к этому чуду!
Как можно описать словами то, что не поддаётся никакому описанию? Даже Эдик, сам похожий на индуса, только с оттопыренными, не по росту огромными ушами (не знаю, бывают ли индусы с оттопыренными ушами?), не сводил с коробочки восхищённых глаз и в сотый раз выражал своё недоумение тем, как это он додумался подарить столь изящную вещицу такому малообразованному субъекту, как я.
Я же в свою очередь заметил, что вообще удивительно, как она оказалась в руках у такого остолопа, как Эдик, но на нас тут же зашикали и зацыкали со всех сторон, а Маня Воронцова, выполнявшая по моей холостяцкой просьбе роль хозяйки вечера, предложила выключить свет и зажечь свечи, что сразу сообщило происходящему особую таинственность и значимость.
Как только комната погрузилась в полумрак, все вокруг притихли и уставились на заморскую диковину. Спустя минуту мне показалось, что из неё тоненькой струйкой выполз дымок и стал заполнять собой всё пространство. «Ой, смотри, смотри!», «Ты видишь?» — послышались с разных сторон восклицания, и затем за столом воцарилась благоговейная тишина.
Дымок сгущался и вскоре действительно затянул туманом всю комнату. Я попытался было разглядеть своего визави, но тщетно. Ни по правую, ни по левую руку тоже ничего не было видно. И только — бог ты мой! — я вдруг увидел Эдика, как-то странно откинувшегося на стуле и глядевшего своими остановившимися глазами, казалось, мне в самую душу!
Не успел я отреагировать на странный облик своего друга, как чей-то резкий пронзительный крик враз рассеял дымовую завесу, кто-то включил свет и все вокруг с открытыми ртами уставились на маленькую аккуратную дырочку на левом виске Эдика с застывшей красной росинкой. До меня не сразу дошло, что это была кровь.
2
Примерно через час население дачи увеличилось почти вдвое. Следователь со своей бригадой на удивление быстро нашёл мой оторванный от цивилизованного мира хуторок и даже успел, по его собственному признанию, насладиться «дурманящим хвойным запахом и манящим своей умиротворённостью видом утопленницы-луны на серебристой поверхности змейки-речушки», или чем-то подобным.
Словом, сразу стало ясно, что следователь — тайный романтик с уголовным уклоном. Он тут же попросил всех оставаться на своих местах, и следствие началось.
Осмотр несчастного победителя индийских таможенников закончился выносом тела под вздохи недавних соучастников затеянного им «чаепития». Думаю, излишне говорить, какие чувства мы испытывали в этот момент.
Громко объявив, что врач констатировал смерть нашего приятеля, следователь приступил к опросу подозреваемых или свидетелей (пока что каждому давалось право самоопределиться). И от всех опрашиваемых он получил совершенно одинаковые ответы, что несколько затруднило отработку версий. Вы могли бы сами оценить, в какое сложное положение попал господин следователь, если бы заглянули — разумеется, с его разрешения! — в его записную книжку:
«1-й свидетель. Хозяин дачи (как вы понимаете, это я). А/ Краткий пересказ истории Эдуарда Н. со всевозможными заверениями, что сам свидетель во всю эту чушь не верит. Б/ Поиски подарка. В/ Распитие напитка (впрочем, так и не состоявшееся). Г/ Удивительная коробка. Д/ Зажжение свечей вместо электрического света. Е/ Таинственный дым. Ж/ Дикий крик (кому принадлежал, не определено). З/ Лицо потерпевшего. Его смерть.
2-й свидетель. Хозяйка вечера (Мария Воронцова). А/ Краткий пересказ истории Эд. Н. со всяческими сомнениями в её правдивости. Б/ Поиски подарка. В-З/ Удивительная коробка, свечи, дым и т.д.
3-й свидетель. Гость (Олег Коркин, подтянутый, уверенный в себе, но в очках). А/ Краткий пересказ истории Эд. Н., прерванный следователем. Б-З/ Поиски подарка, коробка, свечи, дым, крик и т.д.
4-й и 5-й свидетели. Супруги Топорины (отвечает жена Светлана, Вадим смущённо молчит). А/ Подробнейший рассказ истории Эд. Н. с ошеломившими следователя деталями, дослушанный до конца ввиду невозможности остановить свидетеля. Б/ Поиски подарка (рассказ не менее подробный). В-З/ Душераздирающие сведения с включением всех известных и неизвестных науке буддийских легенд, описанием злодеяний византийских монахов и испанской инквизиции, завершённые точной имитацией кошмарного крика, принадлежавшего, как оказалось, самой свидетельнице, и мастерским показом выпученности глаз потерпевшего. Кажется, эти показания заняли девяносто процентов всего объёма заведённого дела.
6-й свидетель. Елена Коркина (сестра Олега, замкнутая, неуверенная в себе девица). А/ Попытка краткого пересказа, прерванная вежливыми словами следователя «Благодарю вас, перейдём к следующему пункту». Б/ Поиски… — «Благодарю вас...» В/ — «Спасибо...» Г-З/ — «Перейдём…», «Очень интересно…», «Благодарю…» и т.д.
Показания свидетельницы признаны как самые ценные.
7-й свидетель. Евгений Смирнов (полный добряк, в глазах — недоумение и растерянность). Своими показаниями не внёс в следствие ничего нового. То же — 8-й свидетель — подруга Евгения Галина Нечаева.
9-й свидетель. Юрий Аничкин (педант; интеллигентен, но сух). Попытался дать характеристики всем соу… (слово зачёркнуто) своим товарищам, а также заметил, что смерть Эд. Н. – возможно, месть Будды, хоть и запоздалая.
10-й свидетель…»
Впрочем, кажется, уже достаточно ясно, что остальные очевидцы происшествия ничего нового к уже зафиксированному по данному делу добавить не смогли...
После опроса все были приглашены в гостиную, и романтик от юриспруденции суммировал наши показания.
Прежде всего он отметил, что не верит – как последовательный диалектический материалист – ни в какие истории с мистическим уклоном и потому будет исходить только из реальных фактов. А факты таковы (по пунктам):
Пункт 1. Все свидетели дают одинаковые показания, что наводит на мысль о сговоре.
В ответ на наши бурные протесты был выдвинут
Пункт 2. Не может быть, чтобы каждый из присутствующих на чаепитии видел одно и то же, точнее — не видел ничего. Дым из коробки? Вздор! Отсюда —
Пункт 3. Дым мог быть подпущен кем-то специально, дабы создать дымовую завесу и совершить злодеяние.
Во время провозглашения последнего пункта мы притихли и стали украдкой поглядывать друг на друга. Ведь пункт 3 действительно объяснял всё с абсолютно материалистических позиций!
Внимательный следователь, заметив изменение обстановки, тут же задал главный вопрос дня: кому мог помешать Эдуард? Кто относился к нему настолько плохо, что мог бы вот так цинично — в кругу близких друзей! — прикончить его? И совсем скоро многократно проверенным методом дедукции было выявлено, что сделать это, вероятнее всего, мог только один из нас — Юра Аничкин.
— Да, я с ним был в плохих отношениях, — смело выступил он вперёд. — Это из-за… В общем, из-за одной женщины. Но клянусь всем святым, что у меня есть, — я его не убивал!
Следователь удовлетворённо кивнул и тут же занёс что-то в свою записную книжку.
Вошёл молодой лейтенант и доложил предварительные результаты осмотра дачи и местности вокруг неё с целью обнаружения орудия убийства. Результаты остались на стартовых позициях.
Следователя и это почему-то удовлетворило, но записывать он ничего не стал.
В это время луна, воскреснув из «змейки-реки», смело глянула в окно, и наш романтик растаял. Это выразилось в следующем замечании:
— Вообще-то я бы, конечно, с удовольствием появился здесь совсем с другой целью, денька эдак на два-три. Рыбалочка, там, природа, воздух... Хорошо-то как! — Он вдруг посуровел. — И следственный эксперимент проводить не хочется!
Из всего сказанного мы поняли твёрдо одно: следственный эксперимент состоится при любых прелестях за окном.
Для начала следователь попросил меня в деталях воспроизвести картину преступления, что я делать наотрез отказался. Зато согласился воспроизвести картину вечеринки.
Пункты А/ и Б/ мы исключили сразу. Решили начать с пункта В/ — «Распитие напитка», тем более что следственная группа уже достаточно проголодалась.
После того как Маня напоила всех кофе с ватрушками (пить чай нам показалось рискованно), перешли к пункту Г/.
Коробка-шкатулка, совершенно поблекшая при электрическом освещении, не производила прежнего впечатления. Следователь потребовал выключить свет и зажечь свечи. В комнате снова воцарился полумрак.
Каждый из нас сидел на своём прежнем месте и косил взглядом в сторону соседей. Следователь и его помощники внимательно следили за нами.
Несколько минут ничего не происходило. И вдруг — опять эта тоненькая струйка дыма! Она стала подниматься вверх, и я уже было хотел сказать следователю «Вот видите!», но не смог.
Впившись глазами в эту проклятую струйку, я вдруг понял, что снова ничего вокруг не вижу. Дым заполнил всю комнату. Так продолжалось минут пять. Затем послышалось какое-то шипение, и вновь крик несравненной Светки Топориной разорвал тишину.
В одно мгновение был включён свет, все забегали, засуетились, и только следователь стоял и очумело смотрел в глаза... в дико блестящие глаза Аллочки Чекаловой, попавшей на вечер совершенно случайно.
3
Было два часа ночи, когда завершился следственный эксперимент, поставив заодно точку и в самом деле об убийстве.
Мне даже сейчас жутковато становится при одном воспоминании о том, что именно увидел в глазах Аллочки Чекаловой господин следователь.
Можете представить себе состояние всех живых людей, находящихся в тот момент в комнате, когда, обернувшись к входной двери, они увидели то, что отражалось в этих широко раскрытых глазищах!
В дверном проёме стоял… ещё минуту назад абсолютно мёртвый Эдик и сверкал бордовыми от ярости глазами!
— А-а! — заорал он вдруг жутким голосом. — Развлекаетесь?!
Гром среди ясного неба — мертвецкая тишина по сравнению с этим «А-а»! А мертвецкая тишина — гром среди ясного неба по сравнению с тишиной, встретившей нижеследующий монолог «мертвеца».
— И чья же это, интересно, была идея — так подшутить надо мной? — громыхал он без всякой жалости к психике всех присутствующих. — Нет, ну я уважаю юмор, а розыгрыши вообще мой конёк, но извините — проснуться в погребе на катафалке…
Не услышав взрывов хохота своих товарищей-«шутников», Эдик, видимо, догадался, что тут что-то не так, замолчал и удивлённо уставился на следователя.
Тот, мгновенно оправившись — служба есть служба, — взял инициативу в свои руки.
— Так-так, — многозначительно произнёс он. — Вы, значит, гражданин убитый?
— Что… что значит «убитый»?
Но следователь не ответил, а лишь подозрительно осмотрел Эда со всех сторон.
— Так-так-так, — изрёк он после осмотра, — значит, вы живы?
— А вы в этом сомневаетесь?
— Ясненько. А вас, кстати, никто и не спрашивает… Доктор!
Из-за плеча Эда выглянул насмерть перепуганный доктор, готовый уже, кажется, занять освободившееся место на катафалке.
— Доктор! Осмотрите, пожалуйста, убитого. Он жив? — Ответа не последовало, но следователь настаивал: — Нет, вы скажите, он жив?
Доктор трагически молчал.
— А это тогда что? — продолжал свой психологический теракт следователь, безжалостно потрясая медактом перед совершенно убитым его автором. — Вам прочитать? «Установлено… действительно… смерть произошла в результате…» Вы что, издеваетесь надо мной?
Доктор выглядел так, словно в руках у шефа было свидетельство о его собственной смерти.
— Так, ну ладно, с вами мы потом разберёмся. А что же вы? Как вы-то могли? — обратился он к Эду, укоризненно покачав головой.
— А что я? — Эдик начинал что-то понимать, и потому голос его становился тихим и хриплым.
— Зачем вы прикинулись мёртвым?
— Я?
— Да, вы!
— Да... да вы... да вы что! Что вы себе позволяете! Это вы, — Эдик ударил рукой по акту о своей смерти, — «прикинули» меня мёртвым, даже поместили в этот ледяной погреб!
— Мы? — изумился следователь.
— Вы!
— Мы?
— Вы!!
— Да мы…
— Да, вы!!! — Эд был гораздо ниже следователя, но сейчас показался нам выше его на целую голову.
На протяжении всего этого выразительного диалога все остальные свидетели его не проронили ни звука.
4
...Следственная группа ускакала на машинах в ночь, обиженная и разочарованная столь внезапным и неожиданным завершением своей миссии.
Но сам следователь, отличавшийся упорством и любознательностью, пожелал остаться и разобраться во всём до конца. «Любая тайна должна быть рано или поздно разъяснена!» — объяснил он нам своё решение. Его материалистические позиции были по-прежнему незыблемы, и он не верил в чудесное воскрешение Эда после совершенно очевидной смерти. Слова же молодого лейтенанта «Товарищ майор, я не могу вас здесь оставить одного» ясно указывали на то, что Мане придётся приготовить ещё две постели.
На этом утомлённый и измученный весьма необычными событиями дом, наконец, уснул, а поскольку мы легли под утро, пробуждение намечалось никак не раньше полудня.
Однако благородное собрание оказалось в полном составе лишь часам к четырём — сразу за обеденным столом. Ели вяло и оживлённых разговоров не вели. И только Эдик весь как-то загадочно светился и то и дело странно подмигивал мне и, почему-то, нашему гостю-следователю. Он успел уже всех заинтриговать, предупредив, что после обеда поведает нам нечто такое, от чего вся наша последующая жизнь, возможно, кардинально изменится и окрасится в совершенно иные, более яркие тона, и теперь с нетерпением ждал, когда мы насытимся. Это ожидание усугубляло и без того вялую трапезу, но, как известно, всё, что должно произойти, рано или поздно непременно случится, и вот этот долгожданный миг наступил: обед закончился, и всё наше внимание сосредоточилось на том, кто так долго этого ждал.
Эдик с необыкновенной таинственностью, которую умел напускать на себя только он один, сел на высокий стул посреди комнаты и, сделав паузу для бόльшей интриги, медленно начал свой рассказ.
Вероятно, я прослыл бы самым большим выдумщиком и фантазёром, пересказывая здесь эту историю, если бы у неё не было ещё дюжины свидетелей, среди которых по крайней мере один — господин следователь — являлся безоговорочным материалистом.
Итак, вот что мы услышали.
В тот самый вечер, когда Маня Воронцова поставила эту злополучную коробку на стол и потушила свет, Эдик, как и все остальные, внимательно рассматривал свой удивительный подарок, сделавшийся ещё более привлекательным в полумраке. Ему невольно вспомнились дни, проведённые в Индии, в этой стране цветов и великих мыслителей, её незабываемые краски, самобытность и патриархальность, вспомнился тот трепет, с которым он посещал буддийские храмы и знакомился с обычаями одной из мировых религий. И вот, в тот самый момент, когда воспоминания сделались особенно насыщенными и яркими, Эдик вдруг почувствовал какое-то приятное недомогание. В голове его всё закружилось, мышцы тела совершенно расслабились, и сладкий дурманящий запах, ударивший в ноздри, вызвал ни с чем не сравнимое чувство радости, лёгкости и отрешения от всего земного. «Действительно, как нирвана!» — успел лишь подумать он и потерял сознание.
Очнулся Эдик через несколько минут, и вот здесь-то и началось самое невероятное! Дело в том, что когда Эдик пришёл в себя, не было уже ни комнаты, ни товарищей, ни самой дачи, а сидел он один на какой-то помойке и, что уж совсем удивило, копался в ней, брезгливо разгребая дурно пахнущие нечистоты! Прекратить же это мерзкое занятие у него не было никакой возможности, ибо так неотвратимо тянуло разгрести весь этот мусор и добраться до чего-то такого, запах чего приводил его в полное исступление, что мозг работал только в одном направлении.
Наконец Эдик добрался до этого «чего-то» и жадно схватил зубами... рыбий хвост! И тут же, не жуя, проглотил его! Потом ещё, и ещё! Насытившись, он удовлетворённо уселся прямо на землю и сладко почесал у себя за ухом... Бог ты мой, чем же?! Лапой? Кошачьей лапой? Эд быстро обернулся назад и раздавил зубами прямо у основания хвоста — своего хвоста! — блоху. Она предсмертно щёлкнула и перестала его беспокоить.
Только потом, задним числом, уже рассказывая нам эту удивительную историю, Эд понял, что каким-то чудесным, непостижимым образом его душа, если позволит так выразиться господин следователь, переселилась в моего чёрного сибирского кота Сидора и находилась в нём до того самого момента, пока Эд не пришёл в себя в погребе на катафалке, но уже в прежнем, человеческом обличии.
Думаю, здесь необходимо заметить, что весь рассказ моего друга сопровождался недоверчивыми возгласами мужской половины слушателей и прерывался стонами восприимчивых дам.
Когда рассказчик замолчал, в комнате повисла необычайная тишина. Но лишь на мгновение. Через это мгновение мы все разом, наперебой заорали, чтобы Эд бросил трепаться, что, мол, он и раньше не стеснялся приврать, но не до такой же степени! И вообще, за кого он нас тут всех держит?
Следователь, признающий только материю как первооснову всего живого и мёртвого, так тот даже пригрозил, что вызовет по рации специалистов-психиатров, если Эд не прекратит нести всю эту чушь.
Эдик воспринял коллективное неистовство со спокойным достоинством и заверил нас, что и не думал, что мы все сразу вот так возьмём и поверим ему. Да и он бы никогда не поверил, если бы не пережил всё сам. Но то, что он рассказал, — истинная правда, в подтверждение чего он сейчас и приведёт достаточно убедительные доказательства.
Во-первых, будучи временно котом, Эд видел, как во двор вышел лейтенант и — тут рассказчик долго подбирал слова и всё же нашёл их, — оглядевшись по сторонам, помочился недалеко от помойки, при этом игриво брызнув и прямо на кота, в ответ на что последний незамедлительно издал вопль незаслуженно обиженного существа.
На этом месте рассказа все слушатели дружно повернули головы в сторону молодого лейтенанта, а он, сгорая от стыда, густо покраснел и виновато глянул на своего наставника.
— Только честно, — шепнул подавленно тот и весь подался вперёд в ожидании ответа.
— Я просто не знал, где тут туалет, — начал оправдываться будущий гроза авторитетов преступного мира.
— Ну а это… На кота?
— Было, — едва слышно произнёс лейтенант и помутневшим от слёз стыда взглядом уставился в окно.
— Так, ну это вы могли наблюдать и из погреба, скажем, выглянув из него ненадолго, — не сдавался служитель закона. — Может, выдумаете что-нибудь правдоподобней?
Эд лишь на мгновение наморщил лоб, но тут же просиял:
— Вспомнил! Я… э-э, то есть кот Сидор полез за сырым мясом, оттаивавшим на столе на кухне, а в это время за холодильником целовались Женька и Галя! Ну Женька меня и… тьфу ты, то есть Сидора и шуганул со стола, да так, что у меня самого до сих пор левый бок болит! Этого ведь я не мог подсмотреть?
Тут все повернулись к Женьке и Гале, причём Женька широко улыбнулся и радостно подтвердил эту информацию, а Галя смущённо сняла очки и усиленно протирала их практически до конца вечера.
Следователю, кажется, теперь уже нечем было крыть, и он лишь раздражённо пробормотал:
— В принципе вы могли договориться... — но тут же замолчал, глянув на добродушную физиономию Женьки.
— Да! — вдруг воскликнул он, бросив коварный взгляд на Эда. — А почему же вы раньше, вчера, ничего об этом не рассказали? Неужели язык всю ночь не чесался? Ведь с вами произошло такое, знаете…
— Да я, когда очнулся, долго вообще ничего не мог понять, а тут ещё этот погреб… А когда зашёл в гостиную, вы меня ещё больше ошарашили: «мёртвый, убитый»! Представьте моё состояние… А кстати! Мы ведь можем повторить это дело, и в этот раз, может быть, повезёт кому-нибудь другому?
Последние слова Эда, брошенные как бы невзначай, попали в благодатную почву. Все вокруг засуетились, глаза у всех загорелись, и видно было, что никто и мысли не допускал, что может быть иначе. Даже последовательный материалист заёрзал на своём стуле. Голосования не потребовалось. Всеобщий энтузиазм был очевиден, и мы тут же приступили к делу. Скажу лишь, что с этого момента события развивались совершенно стихийно, и никто из нас не мог больше контролировать своё поведение. Всем происходящим заправляла таинственная и могущественная сила индийского талисмана.
За окном было уже достаточно темно, чтобы зажжённые свечи внесли необходимый уют и интимность. Все расселись по своим местам, и Манечка, подобно жрице из очень далёкого времени, торжественно водрузила «Ветвь Аджапала» на прежнее место. Таинство началось.
Затаив дыхание, мы встретили появление вожделенной струйки дыма, и каждый постарался глубже вдохнуть волшебный аромат. Наверняка и без него у всех уже кружилась голова…
Когда дым рассеялся, все не сговариваясь посмотрели на Светку Топорину. Та широко раскрыла рот, приготовившись издать свой знаменитый леденящий душу вопль, но на этот раз так и застыла — молча, с открытым ртом. Нам же она пальцем указала на Эдика. Божественный жребий вновь почему-то пал на него.
5
Естественно, теперь тело «покойного» не было отправлено в успешно опробованный домашний «морг», душа же его витала неизвестно где.
Странное совпадение, но именно в ту минуту, когда мы осторожно укладывали бездыханное тело Эдика на диван, дверь в гостиную как бы сама собой отворилась, и в комнату торжественной поступью вошёл кот Сидор, величаво оглядев всё наше собрание. Немая сцена длилась бесконечность. Все с изумлением уставились на «пришельца», решив, что Эдик, вероятно, на этот раз решил пожертвовать прелестями помойки и сразу продемонстрировал нам своё новое-старое обличье.
Первой оправилась от шока Аллочка Чекалова. Она подхватила кота на руки и, ласково называя его «Эдик, Эдичка, дорогой», без лишних сантиментов водрузила на свою шикарную грудь и в томлении закрыла глаза.
Акт признания кота Сидора совершился. Мы же ничуть не удивились столь откровенному жесту Аллочки, потому как все знали, что она давно и безнадёжно влюблена в Эдика. Напротив, каждый по очереди подходил к Сидору и считал своим долгом потрепать его за шкурку, погладить или ещё как-то выразить свой восторг. При этом то и дело слышалось что-то типа «Ну ты, старик, даёшь!» или «Ну и как тебе, приятель, на Аллочкиной груди?»
И только служители закона в недоумении сидели на своих местах и не предпринимали никаких действий. Теория материальной первоосновы мира рушилась на глазах несчастного следователя, а лейтенант до сих пор не мог отойти от недавнего позора.
Мы собрались за столом на ужин и оживлённо делились впечатлениями. Аллочка теребила бедного Сидора, доведя себя до экстаза, а тот, не будь простачком, пользуясь предоставленной ему вседозволенностью, выбирал лапой из её тарелки самые лакомые кусочки.
Естественно, все с нетерпением ждали пробуждения Эдика и, к всеобщему удовлетворению, наконец дождались. Мы тут же собрались вокруг дивана и внимательно наблюдали за каждым движением становившегося всё более и более живым «мертвеца».
Воскрешение его было тяжёлым и долгим. Эд сначала мелко подёргивался, потом его всего скрутила судорога, — словом, вырвавшейся на свободу душе наверняка было нелегко вновь вселиться в своё бренное тело.
Наконец он более-менее оклемался и дико уставился на всех нас. Стало ясно, что Эд не сразу смог понять, что происходит, пытался собраться с мыслями, морщил лоб и вдруг ясно улыбнулся:
— Друзья! Это было невероятно! Вы не поверите! Теперь я оказался голубем и парил в небесах! До чего ж свободная и красивая птица!
Мы уже не слушали Эдика, а дружно смотрели на несчастную Аллочку Чекалову. Это, без всяких сомнений, был самый чёрный день в её жизни! Она без промедления с плохо скрываемым отвращением швырнула кота на пол, а потом так поддала ему под зад, что Сидор, проявив недюжинное актёрское мастерство, в точности сымитировал крик Светки Топориной.
Это ещё больше заинтриговало нас. В чём же разгадка тайны? Почему «Ветвь Аджапала» во второй раз подряд выбрала именно своего похитителя? А может, Эд что-то недоговаривает?
В жарких дебатах прошёл остаток вечера, и лишь к полуночи мы смогли прийти к единому мнению. Всё дело, решили мы, в месте Эда, его конкретном месте за столом. Вероятно, только в этом направлении и происходит воздействие удивительного дыма!
Единственным нашим желанием стало сейчас же экспериментально проверить новую версию, посадив на место Эда кого-нибудь другого.
В определении этой кандидатуры прошёл ещё один час. Неудивительно, что у каждого тут же нашлись аргументы в свою пользу, шутка ли — испытать переселение души, о котором столько писано, столько сказано, и испытать не где-нибудь в Мадрасе или Калькутте, а в самом что ни на есть центре России, вдохнув лишь покрепче дымку и прикрыв в ожидании чуда веки! Причём, аргументы приводились порой прямо противоположные. Например, на требование дам по-джентльменски уступить одной из них это самое место мужчины вполне резонно отвечали, что именно как джентльмены они не могут позволить, чтобы женщины участвовали в столь небезопасном для их драгоценной жизни эксперименте. Следователь, начисто позабыв о своём диалектическом материализме, стал вдруг орать, что всю жизнь мечтал в кого-нибудь переселиться, чтобы можно было незаметно, скажем, в виде мухи, внедриться в мафиозные структуры, и что он именем закона…
Но самый весомый аргумент привёл я. Выдержав паузу, я многозначительно спросил: простите, а чей это стул, на котором сидел Эд? Извините, а стол, за которым он же сидел? А чья, собственно говоря, дача, на которой всё это происходит? И к тому же я, как гостеприимный хозяин, не могу согласиться с тем, чтобы в моём доме подвергалась такому риску чья-либо жизнь! Ну и так далее.
Короче, я вышел победителем в конкурсе «Выбор Будды» и торжественно занял вожделенное место, приготовившись вдыхать ароматный дым. Последний в этой истории эксперимент начался...
На этот раз широко раскрытый Светкин рот, готовый возвестить о завершении великого действа, решительно закрыл своей не менее широкой ладонью её тихий муж Вадим. Видно, даже у него не выдержали нервы.
Теперь коллективная зависть к Эду перешла по отношению к нему в полное раздражение. Он вновь сидел с той же розовой росинкой на виске и тупо глазел куда-то под стол. Тем не менее Аллочке каким-то нечеловеческим усилием воли удалось-таки заставить себя не пойти на отлов голубей…
Эпилог
Финал у этой необычной истории оказался весьма драматичным. Но сначала, вероятно, читателю хотелось бы узнать, чем закончилось третье «превращение» Эда на моей даче.
Уже утром он рассказал нам, что на этот раз был молоденьким дубком у дороги и ничего более сладостного в жизни не испытывал. Он долго щебетал о птицах в кроне, о сладкой водице родников, питающих корни, о листочках, непринуждённо болтающих с ветром…
Но нам это уже было как-то неинтересно. Каждый мечтал пережить что-либо подобное лично, но все три попытки однозначно показали, что суждено это только одному человеку — Эдуарду. Да и сам он вскоре развеял последние сомнения на этот счёт, неожиданно вспомнив, что, перед тем как выбежать с коробкой в руках из монастыря, он сильно ударился лбом о каменное изваяние Будды, из раскрывшегося рта которого на голову дерзкого похитителя высыпался какой-то серый порошок. Тогда он не придал этому эпизоду никакого значения, приняв порошок за простую пыль, но теперь понимает, что это было нечто бόльшее, возможно, своеобразный дар Будды, соединившись с которым таинственный дымок и вызвал столь удивительный эффект.
Таким образом, секрет превращений Эда раскрылся, и более ничего примечательного на даче произойти не могло и не произошло. Ближе к вечеру все гости, усталые и разочарованные, стали разъезжаться.
Когда мы с Эдиком остались одни, он после ничего не значащих дежурных слов прощания сделал то, что и должен был, очевидно, сделать по сценарию незримо присутствующего всё это время на моей даче всесильного божества, — попросил у меня коробку, объяснив, что хотел бы ещё немного попутешествовать в разных обличиях. «Как только наиграюсь — верну», заверил он меня в конце своей просьбы.
Я же как-то сразу всё понял, понял, что роковая «Ветвь Аджапала» уже бросила тень на доселе безоблачную жизнь Эдика, и, не смея противиться воле великого Будды, вручил её своему другу, взяв лишь с него обещание рассказывать мне иногда о своих превращениях.
Не буду лукавить, в глубине души мне было ясно, что участь Эдика предрешена, и совсем скоро мои наихудшие опасения подтвердились.
Эдик так увлёкся своей новой игрушкой, что напрочь пропал из поля зрения своих друзей и знакомых. Навещать же его было тем более бесполезным занятием — обычно дома гости заставали лишь его испуганную старенькую маму, которая тихо и покорно сидела у бездыханного тела сына и терпеливо ждала его «возвращения». Это увлечение абсолютно поглотило моего друга, и он не мог больше думать ни о чём другом.
Шло время, и однажды я получил страшную телеграмму, в которой сообщалось о кончине Эдика. Разумеется, я сразу же поспешил к нему, дабы не произошло ошибки и не похоронили живого человека. Но то, что я узнал, отвергало всяческие сомнения — случилась трагедия, и ничего уже нельзя было изменить.
Его плачущая мама рассказала мне, что как-то Эд отправился в очередное своё путешествие, но задержался там дольше обычного. Прошёл день, второй, третий. Обеспокоенная мать вызвала врача, и тот, естественно, констатировал смерть. Но это уже была другая смерть — настоящая. Врач зафиксировал начавшееся разложение трупа. И хотя бедная женщина ещё несколько дней не разрешала трогать тело сына, надеясь на милость Будды и молясь чужому далёкому богу, признаки разложения скоро стали очевидны и для неё самой.
Из последнего путешествия Эду по каким-то причинам вернуться не удалось, и мы уже никогда не узнаем, что же произошло. А коробку убитая горем мать вернула мне, справедливо полагая, что именно этот сувенир из Индии явился виновником смерти её сына. Немного поколебавшись, но всё же преодолев священный страх перед могущественной чужеземной реликвией, я решился заглянуть внутрь коробки и к своему немалому удивлению обнаружил, что она пуста…
Я долго думал, где же душа Эда могла найти своё пристанище, чьё бы «тело» подошло ему больше всего для следующей его жизни. Может, как у Высоцкого, он стал добрейшим псом или, наоборот, облезшей кошкой? А может, удел Эда — плавать страшной акулой в океане или быть малюсенькой инфузорией в грязной луже? Будда его знает! Так или иначе, но свершённое свершилось. И может быть, душа Эда живёт в молоденьком стройном топольке близ моей дачи и нашёптывает мне в ветреные дни свои тайны? А когда мы вновь собираемся старой компанией, он тоже в ней незримо присутствует? В любом случае, кот Сидор у меня теперь на особом положении, чем чёрт не шутит…
Алексей Сажин