Оплести пространство семейное, как паук
паутиной удобств, привычек, смертельной скуки.
Так призывно манит к себе потолочный крюк
оч.умелые руки.
А единственная, та, которой молюсь и кого люблю,
восседающая в облаках у Небесных Царей ошую,
снизойдёт и поправит на шее моей петлю:
чтобы по фэнь-шую.
Застревая между трёх сосен и двух огней,
маловер не морщится, в раны персты влагая.
Вот пошлейшая мизансцена: расстаться с ней
если есть другая.
Фишка в том, что другой нет ни в снах, ни в помине и ни окрест,
ни в стихах, ни в песнях, ни в новогламурной прозе.
Под ребром, где-то возле предсердия, дрыхнет бес
в безобразной позе.