Интересно девки пляшут… Я о том, как испокон веку на Руси глушили водку. Моя бабушка по отцу, 1898 года рождения, из села, что под городом Ливны * Орловской области, откуда и мой дед Болг, рассказывала в 70-е годы, под настойчивыми расспросами внука студента, то есть меня, о жизни селян до революции, а особенно молодёжи: - Пили в селе? - Да. Были три пьяницы, которые вернулись с заработков из Москвы. Все их признали больными и помогали их детишкам. - А что, все, кто уходили на заработки, приходили пьяницами? - Много мужиков по зиме ездили в Москву за лишней копейкой для хозяйства, выгодно это было, да вот трое заболели. - Бабунь, а сколько в селе было жителей? - Да около четырёх тысяч. Половина Кожуховы (бабушка из них – А.Болгов), половина Болговы. - А мой деда ездил на заработки? - Нет, деда твой не ездил. - Ты его любила? - А как не любить лучшего гармониста. Знатно он играл на гармошке, даже в гармонистском соперничании меж Ливенскими и Елецкими участвовал, да не один раз. Те на своих, елецких гармонях, а наши на своих, ливенских. - А уводили елецкие ливенских девушек? - А как без этого. И петухи, и другие птицы дерутся за любовь. Елецкие уводили и ливенские тоже. - А за тебя, моя бабунечка, тоже дрались? - Нет, внучек. Я была самой красивой, а дед ещё краше. Он выбрал меня. Я поняла, это судьба. Супротив деда никто не пошёл и слава Богу (бабунечка перекрестилась). Я тогда не придал этому значения, а потом понял, были там свои любовные коллизии. Смотрел на бабушкины фотографии в молодости - да, красавица, рост 170, глаза громадные, зелёные, нос прямой, с лёгкой горбинкой, ноги длинные, бёдра широкие, талия узкая. И дед был ей под стать, на полголовы повыше, такой же горбоносый, да и пел громче всех на вечеринках. Что самое удивительное, и бабушка и деда владели грамотой, умели считать, читать и писать, да каллиграфически гораздо лучше меня! Для них написание букв, наверное, было неким таинством, старались писать ровно и красиво. Ну, чем не японцы! Я написал слово "вечеринка", а оно из бабушкиных уст вылилось после моих многочисленных вопросов: - Бабунечка, а как вы молодые развлекались? - Когда холодно было, то по очереди родители оставляли избу для наших вечеринок. - А что вы там делали? - Играли, плясали, водили карагоды, пели песни, а когда тепло, то на берегу речки. И костры жгли, и прыгали через них. Много полюбовных пар получалось. - А карагоды, это что, хороводы? - Да, внучек, это хороводы. - А песни пели под балалайку? - А что это такое, внучек? - Такая треугольная гитара в три струны, исконно русский инструмент. - Не было у нас такого. Гармони и домбры разные были (домры - А.Болгов). Были гитары. Твой деда умел играть и на домбре, и на гитаре, пел голосисто, да и я не отставала, да и все пели хорошо и плясали, а Алексей был самым статным и высоким и лучше всех выделывал коленца. - А кто этот Алексей? - Да из Болговых тоже. Погиб он на фронте. И жена его погибла с тремя детьми при бомбёжке. И наш дом сгорел. Мы перебрались к нашим родичам. Четыре семьи, женщины да малые дети жили в уцелевшей постройке. Морозы 41 года были лютыми. А потом и это сгорело. Когда деда вернулся с фронта, мы поехали в Грузию, нас отправили, а потом Герасименко (однополчанин деда - А.Болгов) написал письмо и пригласил нас в Донбасс. Туда мы и уехали. Живём теперь здесь. И Герасименко, и дед твой здесь похоронены. Бабушка перекрестилась и всплакнула, а потом сказала: - Если бы не Сашка, твой отец, то мы бы не выжили тогда. Моему отцу в начале войны было тринадцать лет. Он мне рассказывал, как умер на руках у бабушки полуторогодовалый брат Виктор, а рядышком был ещё младший брат Ваня, четырёхлетний. Нет сил у меня сейчас об этом говорить. Может быть потом, чуть позже, опишу всё, помня дословно все рассказы моего отца Сашки: как он выкапывал мёрзлую картошку на осиротевших огородах, как в лютый мороз разделывал павших лошадей, как воровал зерно с немецких складов около аэродрома и как чуть не погиб, когда пришли наши во второй раз и война покатилась на запад.