А эту, как её, духовную пищу, ты уже не ищешь. И не потому, что нашел, ты просто забыл, что потерял. Девятый вал скатан валиком на старом диване, квадратные метры мирозданий – ты не знаешь зачем, но уверен – почем, а вода, которая не течет под лежащий камень, продается в прозрачных бутылках. Затылком чувствуешь - где-то все еще существует внебутылочный Сан-Бенедетто, наливаешь стакан минералки, жалко – рай переливается через край, светильник плавает светлячком в радужной луже, ты перегрет, перегружен, но рука не находит кнопку «рестарт», тянется к пульту – вот, жизнь продолжается, в Тунисе переворот. И почему эти восемьдесят процентов голосовали «за»? А ты сидишь, закрыв ладошками глаза, еще немного и ты встретишь (или не встретишь) Бога и поймешь (или не поймешь) и простишь. Старость тычет костлявым пальцем в спину, ты оставишь внучек, болвана-сына, колченогие стихи, мертворожденные Буратино. Знаю, знаю. Они уже учат кадиш.