Россия вся поэзия, вся музыка. Этот народ – шквал симфонического взлета, той точки, на которой этот взлет внезапно обрывается, и шквал обрушивается вниз стремительно и гибельно. Таково поэтическое слово, такова эта страна, это пространство, пребывающее в постоянном конце света, а значит, в его начале, в игре, в шутке, в порыве и рывке перед бездной на вздыбленном коне или на дыбе. Апокалиптичность осеннего русского поля с белой невинностью березок, это ли не поэзия? Хотя и березки имеют максимальную суть – черно-белое. В безобразии здесь столько готовности к прекрасному, столько готовности и непременно желания этого прекрасного, что оно так и остается – прекрасным, а мы – отчаянной вздыбленной кобылой с пеной в глазах на краю бездны бытия. Пусть желчью речи полон живот народа, но желчь эта многовековая – желание бездны, устремленность в бездну, стояние вне времени. Один только шаг и бытие разверзнет свои глубины и хлынет на необъятные просторы жгучей души наших северных земель, ибо только с «гибельных высей» и умеет шагать этот народ.