Камнем плывет по волнам пьяной музыки племя неоперившихся скверов. Ржавые трубы сорванных связок весны, горький светильник утренней мяты, скомканный воздух в свинцовых тонах, слезы слепого сновидца рассвета. Преломленное прахом влажной земли ощущенье тяжелой свободы. Вата
туманных цветов, призрачных почек-рун узелки в атмосферной похлебке, кафель дождливых надрезов. Остаться один на один с мечтою о ласковой смерти в дионисийской траве, опасть аллергеном столбов тополиных в походку влюбленных теней. Секунды, минуты, часы, километры
и еще пятерка незримо сжатых пространств – координатная сетка слепленной страстью плоти, бродяжки и попрошайки – секунды, минуты, часы и вечность мгновенья вскрытого жемчугом лотоса. Заводь рассвета спалит чащу ночную, пыль мостовой похоронит пепел черной листвы
на венозных развязках. Слышать, лишь бархатный шум воды в озере глаз первой встречной, чувствовать, лишь острие наконечника огненных стрел с протуберанца звезды сердца, ждать, лишь данности совершенную боль, бледные губы смочив соком багровой вишни…