Могильный гранит – весне. Желтушный восход крошит коврижку июньского солнца в подливку болотной соломы, в моль тополей. Слышишь, завяли ручьи, пустыня ноет губой иссохшего русла. Но мне – хорошо; мне сладко от воздуха из выхлопной трубы форточки в перекуре вечерней мяты, в ментоловой грусти упавшего света. Пыль янтаря выколет глаз, почки окон сомкнутся в коконы снов – вот оно, разряженное пространство бесчувственной черной вены, дым тысячелетних звезд. Гидротермальный источник ночи – сердце мое. Всеядность огня смиряет вечер, обращает алмазом ночь. Слышишь, весна умерла, умерла на моих руках, буквально рядом, почерком одуванчика на легковесном зефире поставила подпись-облако, и пролилась дождем звездопада в жемчужное молоко.