Знаешь, Ноябрь не терпит шальных эмоций и летней прыти, ты инстинктивно садишься в угол и слушаешь тишину, в кончиках пальцев струятся волокна незримой нити, той, что не рвется, лишь снова растет в длину. Дождь нескончаем, испытывает на прочность то, что имело смысл, и вчера считалось за абсолют, я согреваюсь памятью прошлого и рикошетом строчек, что неизменно являются главной из всех валют. Мокрых зонтов конфетти на изгибах продрогших улиц, город забыл, что когда-то он видел солнце и облака, я надеваю перчатки, пью много кофе, и часто хмурюсь, а иногда даже плачу из-за глупого пустяка. Сердце не согревается ни глинтвейном, ни крепким чаем, времени пульс безразлично сцепляет секунды в дни, и выдыхая в подушку отчаянное: «Скучаю…», мысленно добавляю: «Пусть Небо тебя хранит!». Помни, срок давности, тот, которым нас всех стращают, свойственен только вещам, что изначально имели срок; я же ношу в подреберье то, что все упрощает, что не отнимут ни Время, ни люди, ни злой курок. Я засыпаю и разум легко расстается с лишним, мысли меняют теченье, стремятся на юго-восток; прошлое смотрит с улыбкой из детской любимой книжки, где откликается Вечность на фразу: «Лети, лепесток!».