И она бы падала в голове моей от горячести,
От горечи на дне кружащих чаинок, ведь без сахара,
Оседала бы послевкусием честно,
Сохраняя свой золотистый цвет на дне стакана.
Такого пригорячего, чтобы даже лед таял
В самых глубинах заиндевелого сердца,
И мой внутренний пес что бы не лаял,
А пытался стучась из груди вырваться.
Чтобы этот мой пес - бегал радостно,
Как в том сне февральском в поле ромашек,
И показывал бы как ему на небе классно,
И не трогал бы и не обижал тебя.
Прикоснись, тихо гладь его и не бойся,
Он самый добрый к тебе на свете,
Разочарованный в других сейчас в агонии бьется
И хочет жить, и показывать свою верность.
Да, он будет теряться в городских дворах,
И бесконечно возвращаться к дому,
Чтобы снова прогоняя вечерний холод
Ты растапливал горячестью своего тела сердце-пса.