Когда начался обстрел, ты спала. Ты даже успела что-то увидеть во сне, что-то из прежнего, выдуманного тобой, собранного практически из ничего… Ты брала пустоту и населяла ее персонажами ярких фантазий. Получилось вполне сносное королевство. Не самое идеальное, но и не такое, как эта обезображенная реальность. Беда была лишь в том, что тебе приходилось играть все роли самой. Даже роль палача. Может, поэтому палач получился слишком добродушным. Он не мог рубить головы. Он мог бить баклуши, пить горькую и точить топоры для мужичков, возводящих церковь на крови, казненных задолго до того, как обустроился этот игрушечный мир…
Первая пуля попала сразу в него.
Пуля была разрывная.
Маленькая.
Но для крошечного твоего государства
ее удар был атомной катастрофой,
после которой лишь пустота.
Но уже не та,
изначальная, ровная, чистая…
В воздухе запахло огнем (горела штора), взвинченной пылью (ты опять не убиралась в комнате несколько дней) и чем-то еще живым, но уже исчезающим. Тебе пришлось долго и осторожно, открывать глаза, опасаясь мелкой стеклянной крошки от осыпавшейся люстры. Когда взгляд перестал слезиться, ты увидела ЕГО…
ТВОЙ МИР валялся повсюду, такой беспомощный, перебитый, перепутанный… А вокруг грохотало, скрежетало, ухало и гудело. Ты не успела даже отчаяться: в комнату вбежал отец, схватил тебя, как котенка за загривок и потащил в туалет. В туалете стены – сплошной бетон. Даже, если все взлетит на воздух, эти стены не дрогнут. Они – не твой мир. Они – НАСТОЯЩИЕ, ОБЩЕПРИНЯТЫЕ, ЛИТЫЕ!
Бой закончился лишь под утро. Всю ночь ты сидела на крышке унитаза и хохотала. Мама пристроилась рядышком, на полу. Она гладила твои руки, плакала и причитала: «В какое пекло ребенка привезли! В какое пекло…» Тебя мутило сгустками нервного смеха. Тебя передергивало от страха, пока не выдернуло окончательно…
Все это время я сидел в комнате, упрямо пытаясь склеить твой мир. Знаешь,нам,дежурным ангелам, иногда удаются незначительные чудеса. У меня почти получилось. Не хватало одного единственного осколка – белого перышка в правом крыле. И крыло твоего фарфорового ангелочка теперь казалось увечно коротким. Я, бы мог одолжить ему свое, но оно - в настоящую величину. Сразу бы обнаружилась разница…
Когда ты вошла,
в комнате пахло свежестью и чистотою.
Будто не было никакого ночного обстрела.
Все стояло на своих местах.
Люстра не разбита.
На шторах не полыхают цветы…
Но в твоих глазах
не угадывалось радостного удивления.
Они опустели на целую сказку…
А твой маленький мир,
так старательно воссоздаваемый
моей молчаливой любовью,
выглядел глупой,
разбитой
игрушкой…
(из моих "афганских" тетрадей)...