Анонимный конкурс "Числительное". Манифест для голосования.

В голосовании могут принимать участие любые авторы, оставляя под этим манифестом рецензии со списком понравившихся произведений.
В списке должно быть указано как минимум имя автора и название произведения.
Повторное голосование от страниц-клонов запрещено.
ПОБЕДИТЕЛИ, НЕ ПРИНЯВШИЕ УЧАСТИЯ В ГОЛОСОВАНИИ, НЕ НАГРАЖДАЮТСЯ.

За 1, 2 и 3 место в шорт-листах жюри начисляется 7, 5 и 3 балла соответственно. За голос участника или читателя начисляется 1 балл. Каждому произведению проголосовавшего участника автоматически добавляется 1 балл.
Минимум в шорт-листе: 2. Максимум в шорт-листе: 6.
Подробнее правила голосования и подсчета голосов здесь: http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/132566/
Голосование продлится до 20-00 (по времени сайта) 14.08.12.

Ты бродишь auf dem Landwege, здесь же скука.
Пятно луны - яркий день, глядя из колодца.
Курю. Тоска студит ребра, но стуку
пары век легче слиться с тишью, чем овцам
сгинуть в темени, с собой умыкая числа,
что перемахивают ограду: кривит шеи двоек
живой вес, впивается копье-единица
макушкой в живот, вот напрягся нолик
перед прыжком, и три гнется в восемь,
сбив с толку глаз, жженый на мониторе.
И вдруг сознаешь - лето кренится в осень.
Снаружи запахи дрейфуют в чернильном море.
Говоришь, моя грусть пугает. На жуткий глагол
таращусь, не узнавая, словно буддист - врагов.

Я умер вчера под бомбёжкой
на мирной багдадской земле.
Лежали свинцовые крошки
на низком восточном столе,
дрожали вдали минареты,
и плакал без слёз муэдзин -
я думал, что умер. А где-то
смеялся и пел Алладин,
вздыхала потёртая лампа,
светился волшебный халат...
А здесь, за несказочной рампой
игрался не первый джихад.

ты очень внезапен почти на кой почти в белоснежно-сером
и полон ответов и я спрошу и не разжимая губ
откуда ты знаешь что я могу и дальше таким размером
откуда ты знаешь что есть размер какой-то и я – могу?

ты очень забавен почти дурак раз умный поперся в гору
ты вряд ли ведомый а я вожу и не повернуть назад
откуда ты вынул того туза который решает споры
откуда ты ведал что будет спор и вынул того туза?

ты даже заманчив подчас сейчас беги опозорен славен
подмен дефиниций одно в одном и дальше одни слова.
откуда ты будешь какой родни каких положений-правил
откуда ты знаешь что я могу без правил и я – права?

Тишина и мыслей ворох. День опять сгорел дотла…
Ночь спускается на город, фонари из звёзд зажгла.
Заглушу тоску я шуткой, легче спрятаться в толпе.
Нет тебя. Опять на сутках… вновь угон и ДТП…

Тормоза не для героя? ПДД? Да ерунда!
Кровь и смерть, чужое горе… Не привыкнуть никогда…
Хоть и шутишь ты порою, знаю, был на волосок…
Что ж так часто сердце ноет? Износилось? Вышел срок?

Вновь отшутишься, мол, служба, что опять труба зовёт,
По ночам сильней загружен - чаще бьётся наш народ...
Что ж, согласна, крыть тут нечем, но ведь это, как сказать!
Звёзды падают на плечи за красивые глаза?

Бога я гневить не буду, мол, заел порядком быт,
Наше маленькое чудо – дочка рядышком сопит.
Радость наша, божья милость, всё шалишь в волшебных снах?
Словно солнце заблудилось в золотистых волосах!

Нам под старость быть в печали? Веселей день ото дня!
«Что мне папины медали? Их четыре у меня!»
Не закат любви был – вечер, поугасли жар и пыл,
Этот славный человечек наши чувства воскресил…
………
Спят дома и переулки, спят качели у двора.
Боль в виски стучится гулко - мыслям тоже спать пора…
Спят игрушки и тетрадки, спят сто тысяч «почему?».
Ночь укроёт нас, украдкой одеяло подоткнув…

У меня ты, увы, не ПЕРВАЯ.
Ты же вряд ли ведёшь статистику.
Я живу с молодою стервою,
Побеждая мораль софистикой.

Дочка в шоке: почти ровесницы.
И её этот факт не радует.
Это длится ЧЕТЫРЕ месяца.
Я же в пропасть всё глубже падаю.

До утра в кабаках тусуемся.
На заре возвращаясь пьяные,
Мы качаясь идём по улице
И смеёмся, такие странные.

И ведём себя легкомысленно,
Что порою до неприличия.
Меж собой и сатиром мысленно
Я пытаюсь искать отличия.

Но однажды ведь всё кончается,
Приедается даже лучшее.
И мы сухо с тобой прощаемся.
Я жалею? Ни в коем случае!

Когда мой белый свет
Как будто чёрный дым
Рассеялся и краски проступили,
Гранитный парапет
Разбуженной Невы
Я гладила руками ледяными.
Вдыхая запах вод
Под клёкот голубей,
Считала дни до ветреного мая -
Как будто он придёт
И станет всё ясней,
А серое померкнет, угасая...

Под зеленью листвы
Фривольный Летний сад
За утончённым веером ограды.
Июль минул, увы,
Лишь липы шелестят
Над пышными нарядами Дриады.
Мне тихо и тепло.
Я подарю тебе
Такой же день и небо голубое.
Сто сорок дней прошло.
Ещё сто сорок дней,
И нас на этом свете станет двое...

Я возвращаюсь из-за океана. Я блудный сын, пытавшийся бежать.
И беспокоят ссадины и раны, и ест тоска, как прут железный ржа.
Хоть Боинг - далеко не кукурузник, осточертело в воздухе висеть.
Но сели. Хвост слегка мотнулся юзом. И вроде всё. Аэропорт. Брюссель.
На языке горчайший привкус гадкий оставила зелёная вода.
И снова затяжная пересадка. И кажется, что я здесь навсегда.
Мой вылет только утром, значит долго глазеть на магазинчики, кафе.
И жжёт в душе, хотя ресницам волгло. Сожженье чувств сродни аутодафе.
Пестрят флажки Объединённых Наций... Стихает постепенно шум и гам...
И вот совсем один. И бьют двенадцать по сердцу, по сознанью, по мозгам,
как в колокол. А ну, какие мысли помогут эту ночь мне пережить?
Я сам в себе на 5 часов зависну. В себе, а не в сомнениях и лжи.
Тут одиночество - внезапная отрада. Хоть что потом - я знаю наизусть:
опять к вратам покинутого ада побитым псом я всё-таки вернусь.
Хоть и придёт раскаянье на смену надежде на желанный хэппи энд,
и снова лбом о собственные стены! И не помогут виски и абсент.
Да, ты пахнёшь теплом желанной плоти, но взгляд - всё то же лезвие ножа...
Преодолев границ воздушных сотни, от этого никак не убежать.
Последние минуты перед взлётом полны желанья бросить разом всё.
Бреду безвольно. Снова в самолёте. В привычный ад судьба меня несёт...

Начать с НУЛЯ, с пустой страницы.
Все фишки бросив на ЗЕРО,
У края бездны очутиться,
Услышать сзади «лузер», но
При этом не остановиться,
И, как в замедленном кино,
Успеть схватить перо жар-птицы.

Но если нам не все равно,
Не лучше ль просто потрудиться?
Построить дом, взрастить зерно:
Гречиху, просо, рожь, пшеницу…
Имея на руках синицу,
Забыть про жалкое тавро –
Начать сегодня с ЕДИНИЦЫ.

Ведь ЕДИНИЦА открывает
Собою натуральный ряд,
Сей факт безмерно окрыляет –
Теперь сам черт тебе не брат.
Уж нас-то вывезет кривая,
Даст бог, вперед, а не назад.
Надежда душу согревает,

Но, как мистический обряд,
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний ПЕРВЫЙ град
Крушит, корежит и ломает,
Как будто нам напоминает:
ОДИН по жизни – не солдат,
Поодиночке – убивают.

Давай заботы и печали
Делить отныне на ДВОИХ.
Пусть цифра ДВА стоит в начале
Пути. Невеста и жених –
Скорей бы «горько» прокричали.
В ладонях маленьких твоих
Горит судьба, звезда, свеча ли…

И голос вечности затих,
Но ветры тихими речами,
Нашептывают этот стих,
А мы стоим, не замечая,
Как ночь задумчиво качает
Луной разбуженный тростник.
Молчи. Прижмись ко мне плечами.

Днём пейзажи совсем не те...
Ну какая любовь - днём?
Мы привыкли любить в темноте.
Исключительно перед сном.
Пьём из форточки по глотку,
выключаем разум -
и тут:
всасываемся в пустоту
чёрных дыр
бесконтрольных губ...
Духи пращуров, души зверей
в нас вселяются - в искрах шерсть!
Мы сгораем в ночном костре...
Но будильник разбудит в шесть.
И пейзажи пойдут не те,
и невнятные чертежи...
Мы умеем любить в темноте -
и работаем, чтобы дожить...
Чтобы броситься в пустоту
чёрных дыр
бесконтрольных губ.
И счастливые мы потому,
и послушные на бегу...

Символом фигуры идеальной
Признаны песочные часы,
Если обладаешь тонкой талией,
Суждено красавицей прослыть.

И для кинозвёзд любого роста
Голливудский славится стандарт:
Сверху, снизу – только ДЕВЯНОСТО,
Талия ж должна быть ШЕСТЬДЕСЯТ.

Выглядеть гламурно так непросто
И носить изысканный наряд,
Прелести твои – по ДЕВЯНОСТО,
Талия, конечно, ШЕСТЬДЕСЯТ!

Слишком часто поднимаем тосты,
Ждёт закусок аппетитный ряд…
Талия достигла ДЕВЯНОСТА,
Грудь и бёдра – ДВАЖДЫ ШЕСТЬДЕСЯТ.

Годы ощущаются так остро,
Только память возвратит назад…
На весах почти что ДЕВЯНОСТО,
И тебе, увы, за ШЕСТЬДЕСЯТ.

Юность и восторженные взгляды
Завершили свой победный срок…
Где часы песочные? Не надо!
Твой давно просыпался песок…

Начинается рассказ.
Проза жизни - без прикрас.
Да не в бровь, а в самый глаз ...
Это - РАЗ.
Мы, играючи сперва,
все обидные слова
наломали, как дрова.
Это - ДВА.
Отлюбили сгоряча,
обрубили от плеча;
с перебоями внутри.
Это - ТРИ.
Всё, что былью поросло,
выметаю помелом
к самой дальней из сторон …
К ЧЕТЫРЁМ!
Лихорадочно спеша
упустили верный шанс.
Не направить речку вспять.
Это - ПЯТЬ.
В мутных водах - ила взвесь;
От хвоста не гладят шерсть ...
На рожон не стОит лезть.
Это - ШЕСТЬ.
После оползня проблем
Я -  слепа, Ты - глух и нем.
На плетень упала тень ...
Это — СЕМЬ.
Не сыграть тебе и мне
на оборванной струне,
хоть и стонет нараспев
каждый нерв.
Был  нахален ты и крут,
только СЕМЕРО не ждут.
Если все к тебе - спиной,
ты - ВОСЬМОЙ.
На ДЕВЯТЫЙ круг в Аду
запроторили мечту.
Даже ниточку и ту
не найду.
ДЕСЯТЬ заповедей ряд
вспоминаю наугад...
А ДЕСЯТАЯ - твоя.
И не зря -
У соседки калачи
жаром пышут из печи;
Ты чужой запретный дар
возжелал!
   *****
По-простому говоря,
все усилия - зазря.
Упустил ты журавля,
И синица - не твоя.
Незатейлива мораль -
НЕ  УВЕРЕН, НЕ  ГУЛЯЙ !

АНОНИМ 12
Крепость

Белые башни снаружи,
Черные стены внутри.
Скрежет ключа неуклюжий.
Камер открыто лишь ТРИ.

В каждой - тяжелые думы,
Узников прошлого след.
Сумрак сочится угрюмый
Остановившихся лет.

Душно в клети от рыданий:
Плачет здесь Вечность сама.
Стала музеем обманным
Крепость, чьи стены - тюрьма.

Летняя тропинка,
ягода-малинка
меня манит вечером и днем.
Милая Маринка,
ты вкусней малинки.
Выходи, чтоб погулять вдвоем!
Летняя прохлада…
Стоя возле сада,
жду Марину вот уж ТРЕТИЙ час.
Не идет Маринка…
Чтож, поем малинку,
подслащу печаль в который раз.
Отцвела малина…
Но цветет Марина.
Не со мною рядом, а с другим.
Только знай, Маринка:
Ягоду-малинку
Называю именем твоим.

Презрев докучливые путы,
я много с ветрами бродил
в краю химер и грёз –
беспутно,
без горя,
без любви…
Один.

Отринул бестиарий Босха –
луч солнца чувства пробудил.
Касанье рук,
и взгляд:
«Не бойся…
Люблю тебя…»
Я – не один.

Не отобрать безумной буре
твоей невнешней красоты.
Горя – люблю,
любя – горюю,
нет горя без любви…
Я… ты…

Прохладна летним днём горячим
портретов каменная стынь.
«Простите…» -
и беззвучно плачет
от горя и любви –
наш сын.

Спи, любимый... Ночь владеет городом.
Долгая дорога до зари.
Море шепчет сонно. В путь не скоро нам.
И мигают звёздам фонари.
Небо лёгкой шалью неизвестности
кутает уставший Аю-Даг.
Десять дней надежд, любви и верности
много или мало, мой чудак?

Рано утром кончится иллюзия
тихого семейного житья.
И свободы выбора окклюзия
неизбежна. Знаем ты и я.
Было ль что-то общее и личное,
если завтра снова ты с женой...
Отдых этот - выход из цикличного
в сказку... И от правды выходной...

Быстрой сильной птицею железною
нас домой доставит самолёт.
Ты - в Москву, я - в Ригу. Небо - бездною,
что две жизни снова разведёт.
Вновь звонки и писем многоточия.
И бессонниц кружево. Одна...
У любовниц у'зки полномочия,
коротка и призрачна весна.

Спи, любимый... Ночь владеет городом.
Долгая дорога до зари.
Море шепчет сонно. В путь не скоро нам.
Подари мне сказку... Подари...

р.s.Окклюзия — взаимодействие двух потоков возбуждения между собой.
Сущность О. заключается во взаимном угнетении рефлекторных реакций.

Деньгами не по мне сорить
(десяток горсть карман мой греет),
и слышно стало птичьи трели,
и видно всполохи зари.
И, словно в бурю или в шторм,
вниз-вверх кадык мой торопливый,
как парусник, волнам на диво
летит, спешит познать ничто.
Седьмого неба горизонт,
играя, пенится янтарно.
Омою нёбо тем нектаром,
что пить без водки не резон.

В тени – за СОРОК ДВА, с верхушки клёна
Путь солнца начинается во двор.
Какие мысли в кухне раскалённой?
Посуда ждёт хозяйку до сих пор.

Изгрызла кончик ручки – сочиняю,
ЧЕТЫРЕ слова, чёрточка, пробел.
Где цифру прицепить – в начале, с краю?
ДВЕНАДЦАТЬ ровно….в доме столько дел.

А я убью сейчас ДВУХ зайцев сразу –
Нарежу для компота яблок – ПЯТЬ!
СТО градусов нужны, подбавить газу,
В кастрюлю слив ДЕСЯТОК покидать…

Компот готов, а стих, увы – не вышел.
СЕДЬМОЕ августа…вселенская жара.
Стекает равнодушно солнце с крыши…
А что тетрадь? Убрать давно пора.

За кордонами сна, как всегда, трепыхается жизнь. Хоть за воздух держись, просмолённый эфирным захватом. Эти волны агрессии словно спасательный круг для того, чей испуг – быт – жизнеутверждающий фактор. Вот и я продолжаю играть в поддавки (новый сет), скорбно сетуя на достоверности злую случайность: я – к тебе отношусь, ты – ко мне. Испаряется пот. Политес поэтесс чуть крикливей сварливости чаек. «Не хочу относиться» - ударом прохлады в жару. Маску шут поменял на безликость – колпак с бубенцами. Я – вибрация звука, прогнавшая страх отнестись грязной псиной к луне – вой нести, и к тебе, и ко мне… И я помню урок за кордонами сна: полный штиль, шил туманный покров тёмный лес – галактический сумрак, и зверей величавая суть приходила ко мне. Комья знаний барсук раскопал, и олень нёс сердечность. Вепрь силой стремленья прокладывал путь. Чтить следов неземную печаль хищный тигр стремился и быть равным средь них и свободным меня научил. И движенья планет рокот плыл, и они приходили. Разорви гороскоп – не двенадцатьсвященных зверей. Не двенадцать послушных детей, ждущих смерти как жизни. Про другое. Другие. Другим. Но распахнута дверь. Зверь иной здесь хозяин – приматов достойные дети. В суете, тесноте, духоте Относиться хотят. И кричат, и свистят, и отчаянно липкости чают. Это плен. И культурных ужимок дресс-код правит жизнь. Политес поэтесс чуть крикливей сварливости чаек.

Старинные сказки зачахли от пыли быта.
Сражаться за чудо выходит само собой.
Смурными ночами стучат за окном копыта,
Кольчуги бряцают и вороны кличут в бой.

Безумен и жалок, в помятых бумажных латах, -
Не витязь, а писарь с чернильным пером-копьём.
Дыханье натужно, мешается с конским храпом.
Отравленный ветер со злостью наотмашь бьёт.

Трёхглавое лихо кусает и треплет многих.
Коварное время: на каждый ответ - семь бед.
А мне, как и прежде, мерещатся три дороги,
Но надпись на камне стёрлась. Подсказок нет.

ПС При переносе исчезли выделенные жирным шрифтом числительные. Прошу поверить на слово - они есть)

Свидетельство о публикации № 09082012002622-00294239 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 22, полученных рецензий — 18.

Голосов еще нет

Анонимный конкурс "Числительное". Манифест для голосования. (Литературные конкурсы)