Я в семье – недопесок неясных кровей, Родословная – вряд ли отыщешь кривей. Потому ль неприятен мне вид каравелл, Их округло-торговые стати? Деньги – только источник всех бед и забот, Я любую добычу кидал бы за борт. Мне охота намного милей, чем разбой. Я романтик. И в чем-то искатель. Вышивает заря по небесной канве. Вновь, срывая печать, открываю конверт. Ну, куда королева отправит корвет? Может, в ад? Прямо в пекло? А хоть бы! Ранний час. Кто-то дома, а кто-то не спит, Кто-то пьет, кто-то дремлет под звяканье спиц… Пса хозяйка сегодня спустила с цепи, Пожелав ему доброй охоты. Скоро вечер на дне спрячет солнечный диск. Если что-то имеешь по праву, гордись. И боится меня всякий контрабандист Вплоть от Дувра до самого Гавра. Королевская милость – вернейшим из нас. Знает рыночный сброд и холеная знать, Что любую добычу сумею загнать, Покидая уютную гавань. Дело близко к развязке – не время болтать. Вон, крадется вдоль скал, предпочтя каботаж. Не боится, видать, оцарапать борта, Улизнуть не пытается даже. Летний вечер спокоен, и ветер утих. Опоздал. Все, теперь бесполезно финтить. Нам удача сама поджигает фитиль, Предвкушая напор абордажа. Время сева и время для сборов и жатв. Я по палубе шел, от азарта дрожа – Ну, попался, проклятый король шантажа. - Не дождешься уже снисхожденья. Но разбились надежды волною о мол. Я напрасно искал: ни сбежавших вельмож, Ни преступников, тайно носящих клеймо. Лишь истошно орущий младенец. Предрекают святоши мне место в аду, Только ад, как и рай, лишь поповская дурь. Я просил одного – чтобы ветер подул, Наполняя дыханием парус. Честь и верность короне нельзя сочетать, И для каждого где-то проходит черта: Оступиться, порою, достойней, чем так. Даже самым последним из парий Иногда неуютно от слез матерей. Но подходит к концу затянувшийся рейд. Королева меня призывает, скорей, Ворошить терпеливо уголья. Я сказал ей: - Ядро проломило корму. -А спасенных? - Не вышло спастись никому. - Что ж, - она помолчала. - Создатель был мудр. И свела разговор на другое. В шумных залах дворца высший свет гомонил, Люстры жарили ярче всех адских горнил. Но под золотом прячутся плесень да гниль, Ядом жалят лукавые речи. Раз построено прочно – попробуй сломай. Разыгрались ветра, словно в черный самайн. Мне впервые награду вручила – сама! – Нацепила ошейник покрепче. Только «добрая» слава – отменный товар, С ерундой не рискует никто приставать. ….Сколько раз на деревьях сменилась листва, Залатались осенние раны. Не беззубой старухой, не нищей каргой, Смерть явилась мне дамой, хозяйкой благой. Пусть унялся в душе беспокойный огонь, Но, как прежде, не сыщешь мне равных. Вот в плетенье интриг - до сих пор ученик, Хоть невольно такое сумел учинить… Впрочем, тсс! Порыжевшую память чернил Словно волнами, временем смоет. Просто жить, как живется – вот суть бытия… Шлюхи многих надежней секреты таят, Хоть смеются порой: сын, мол, вылитый я. Даже так же, как я, любит море.