У меня ещё есть ручка и бумага, так что, знаешь, в общем, - ничего. И тебя, коль надо, пусть не без напряга, позабуду в стиле волевом. Седина покроет голову на бюсте, мраморные щёки заблестят, о тебе не вспомнят мысли в захолустье,- грустном, как молчание ягнят. Имя не забрезжит в высохших глубинах треснувшей скорлупки черепной, а перо с бумагой никогда не сгинут и не обратятся в перегной...