И дело даже не в том, что адрес
Ей был неведом или забыт.
Она прекрасно все понимала –
Он этих строчек ей не простит
И проклянет и себя, и случай.
Ей не хотелось подобных жертв.
Она по-прежнему в людях видит
Чуть слышный отклик знакомых черт.
Она могла бы к нему приехать,
Допустим, в мае, на Рождество.
Но он сказал бы: «Ты что, родная,
Совсем сдурела? Ты мне назло?»
Кричал бы, думал: «Послал же дуру
На мою голову друг Господь!
Ну что молчишь, просвещенный гуру?
Ты бы хоть это, присела хоть…»
Ей же не нужно таких условий,
Таких претензий, обид и склок.
Она допишет и сварит кофе,
Забьется в комнате в уголок
И просидит так до поздней ночи,
Себе стараясь растолковать –
Он больше видеть тебя не хочет,
Не то что видеть, а даже знать.
Все то, что помнишь ты и лелеешь,
Живет в тебе, но уже не в нем.
Хотел бы если – назначил встречу,
Простил бы, понял. Тогда б вдвоем
Вы пили кофе вприкуску с грустью
И говорили о пустоте.
На море ездили бы, допустим,
После экзаменов в январе,
Молчали долго без напряженья,
Но ты же видишь, что ты одна.
Ты не сердись, допивай свой кофе,
За монохромность души, до дна.
29.01.12г.