Сонный, странный, почти что голый, Я сижу на балконе. Голубь Под окном шарит средь газона. В виде треснутого вазона Городской горизонт вдоль неба. Человечки идут за хлебом – В тот, что в шаговой… И резонно Спросит, чьих так боюсь вопросов: Где же твой, что бессмертен, носит Дух? Ты снова, разжав пружину, Выпускаешь на волю джинна – Не того, только лишь, что строит, Но другого – который воет Вместе с волком в пустынной ночи. Жизнь длинна. Смысл ее короче Тени. Но верить хотелось в небо, То, что где и когда бы ни был – Где-то выше, и над тобою… И теперь, сидя здесь, не скрою, Что вдали синева, лаская Твое тело, мое пускает Самолетом бумажным в бурю. Легче тем, что хотя бы курят – Это, все ж, хоть какое дело… Сердце сжатое онемело От секунд, что прочней железа. Время – нож. От его пореза Нет ни нитей, и ни повязок. Горизонт, словно сор из глаза Вынимаю, уйдя за стены. Афродита, взойдя из пены, Машет мне, как тогда, рукою. Я запомню тебя такою.