Он не знал – чем дело увенчано,
Чья же кровь горячей на Руси,
И спустившейся с неба женщине
Крикнул: «Матушка! Воскреси!
Слышишь, баба! За Родину выстрадать,
На последний бой посмотреть…
Это дело, я знаю, быстрое –
Пару раз я готов помереть!»
Ничего не ответила скорбная,
Не закрыла дерзкому глаз,
Как на выброс – травинка сорная –
Стал являться он каждый раз,
Как запахнет кровушкой русичей,
Как начнут по посевам гулять –
Весь израненный, весь измученный
Появлялся опять и опять.
Возникал он в разгаре боя,
От минувшего – весь в дыму,
Он оружие брал чужое,
На ходу поняв – что к чему
(Здесь – нажать, вот здесь- передернуть…
Что за стяг в этот раз над главой?)
Через семь веков знал он твердо –
Далеко тот последний бой.
Погулял детина не слабо –
До татарских в Крыму берегов,
И мечом своим православным
Позвенел о шеломы врагов.
С гренадерами по небу жахнул,
И с десантом падал он вниз,
Под Берлином горел ужасно,
В Карадаге, на мине – вдрызг…
Знал, что мертвым не имать сраму,
И давно позабыл уже страх,
И на новых его телах
Проявлялись старые шрамы.
Лишь однажды на Перекопе,
Перейдя через мертвый Сиваш,
Он попал в чужие окопы,
И занес уже было палаш…
«Ну, зачем тогда попросил я!
Ведь не мед, а кровь по усам…
Матерь Божья, моя Россия,
Мой противник – да я же сам!»
И скрестились клинки со звоном,
От своих же ударов – след…
У России свои законы –
Не убьет себя сотни лет.
Где-то рядом он – смотрит на Космос,
Знает – там предстоит гореть.
Но тогда – через радиоголос,
Упредив свою новую смерть,
По Вселенскому бездорожью
Закричит, засигналит: «Прости!
Пожалей ты нас, Матерь Божья!
Нету сил уже, нету сил!»
Камчатка, 1993 г