Порхает мотылек в оконном переплете, трудится изо всех, в единственной заботе, последних двух своих, как небо драных крыл, меж призраков двойных стоваттных трех светил: и лапкой, и другой, мечтая о свободе, стучит, стучит в стекло больней дождливых жил... Вольней денек другой он так кружально жил, а оказался вдруг в таком вот переплете: крушинник-мотылек не там, не на свободе... В какой тоске, в какой неведомой заботе ему огонь какой в пути его светил? Зачем летел сюда, полмили ночи крыл?.. Направился зачем в неправое из крыл, домов в глазах окон, медноточивых жил, измученных кудрей у комнатных светил и в руко-ного-труб любовном переплете; которым дела нет ни о какой заботе,- но в забытьи стонать нивидимой свободе?.. Не видно мотыльку, что будит он в свободе полета вдоль стекла. Что трепет белых крыл... Вот-вот воскресный день!.. Во всенощной заботе,- что лапок ломота,- никто полней не жил! Ни в душном буйстве трав, ни веток переплете не зрил волшебный пульс волнения светил!.. И так бы едкий сок и лился, и светил; солярной цедры зной- дань сладкой не-свободе! А сто незримых стен, в незрячем переплете не остановят до...того, как махи крыл... Того, кто долетел, хоть слишком бражно жил,- пусть лыка не вязал, но был всю ночь в заботе... Мне скучно и небес матрац зовет зевоте, Свободу от вина я грезам посвятил... И пошлый мадригал какой-то "милой Джил, Заботливой и проч., пожалуйста, к субботе!"- В альбом(шоб я так сдох!), промеж кленовых крыл, В зажатом бархатом и пылью переплете...