слышен ли голос ползущей во тьме травы, руки видны ли, несущие воздух вдаль, в город весенний, где лентами синевы бережно спутан уснувший на год февраль? хожен, нехожен – пластается зелен луг, дышит, не дышит – всё жмётся к нему туман, сад встрепенулся, как будто летит на слух в город весенний из зимних далёких стран. искренность цвета, всё просто, всё неспроста. по голубому – белым взъерошен сад, лентой искристою, метрах примерно в ста, речка бежит… непонятно – вперёд, назад? глаз заслезился – блеснула на солнце медь, ёкнуло сердце – раздался знакомый хруст, кофе вскипает, а я продолжаю петь мамину песню, из детства, из первых уст… ...гвалт воробьиный меж веток – то вверх, то вниз, слева направо, бестактно и невпопад, меридианы лучей на реке сошлись и отразились от меди в летящий сад. вон они – руки, смотри, задрожали как, словно несущий встревожился – уроню! я же подумал, что городу – просто снюсь, сбудусь, не сбудусь – не знаю наверняка...