(По "Часам и письмам" Л. Бочаровой)
My Lord, тупая боль в твоем виске
Одарит невесёлою догадкой -
И дрогнет трость в ухоженной руке,
Обтянутой изящнейшей перчаткой.
Вопрос. За ним последует ответ -
Любой поспешный вывод станет точен,
И юный сын покинет кабинет
С лицом, горящим от твоих пощечин,
Крича, что разорвёт порочный круг
И что предпримет тысячу попыток,
Чтоб ни за что не выпустить из рук
Очищенный от пыли ценный слиток -
Того (и память рвёт когтями грудь -
Как ты живёшь, ответь мне, с болью этой?),
Кто, так тебя любя, посмел дерзнуть
Не стать твоей разменною монетой,
Кто отвечал вопросом на вопрос,
Кто, как стилет, выскальзывал из ножен
Под сень твоих сверкающих волос,
Взрезая ткань атласной бледной кожи.
И дрогнет сердце, сжатое в тиски
Картиной - как игрой витражных окон, -
Где он касался шеи и щеки
И убирал со лба упрямый локон.
Жизнь без него - иная, как во сне,
Весь мир - как гроб, обшитый палисандром,
И ты почти забыл, что по весне
Вечерний воздух пахнет кориандром.
Возврата нет. И будущего нет.
Лишь тайны, от которых ты зависим, -
Заставленный часами кабинет
И горстка пепла от сожженных писем -
Испачканных чернилами листков...
И твёрдо, без намека на обиду,
Ты вдруг поймёшь, что ты давно уж мёртв,
И сам себе закажешь панихиду.