Он опять меня запирает в камне, в янтаре говорит: и тепло, и вечно.
Я кричу!
а он ничего не слышит, ничего не видит, ничего не помнит,
у него полно от меня отмычек, он меня и празднует и хоронит
ежедневно, что там – ежеминутно, он внутри – и яд и противоядье.
Я с него своё начинаю утро, выливая кофе опять на платье.
Наважденье, знаю, но если кто-то
в доброте непрошеной чары снимет,
захлебнусь, как спиртом, глотком свободы,
опьянев - опять побегу за ним я.
***
в среду, закончив день, доедим заначку,
выкурим пачку последних твоих сигар.
Баба-яга с избушкой в закат ускачут
в новых от гуччи яловых сапогах.
дождик в четверг пройдёт и грибы полезут -
каждый второй поганец и мухомор.
мы начинаем тихо прощаться с лесом -
лесом, который лучше высоких гор.
вот и Кащей пришёл и пожал нам руки,
взял накомарник, водку, мешок галет.
кто-то всю ночь вчера по кустам аукал:
леший, наверно, выпив, искал рассвет.
сколько здесь всяких странных у нас знакомцев!
будто бы ожил весь на земле фольклор.
скоро опять зайдёт за опушку солнце,
и догорит последний для нас костёр.
***
Не жалеют, не голубят эти длинные года.
Вы усталая стоите и не видите во льдах,
Как меня оттуда тают, извлекают из тиши,
Как во мне уже порхает стрекоза в забытой ржи.
Вот сейчас себе открою удивлённые глаза -
Будет небо голубое или белый тронный зал,
Будут залпы из орудий оглушающе звучать,
Будут девушки из буден нереально целовать.
Из себя немного выйдет, но опять потом зайдёт
Самый главный чудотворец - добрый доктор, страшный чёрт,
Или ангел поднебесный, или кто-то из чужих...
Господи, скажи мне честно, почему ещё я жив?
***
просолите мне раны крупной солью помола июльского,
на иглу посадите фантазий из Гриммовских сказок,
у Биг-Бена налейте стакан барабанов и тусклого
света – разного, только неяркого... сразу, пожалуйста, сразу
отберите у времени память, песок, циферблат и уверенность.
раскидайте каменья во взрослые предубеждения,
и откроются ветры, откроются бури, откроются двери вам
в мир, где мир существует в тебе и во мне во спасение
не того, что нам кажется, грезится, снится и эхом и ахами.
не того, что не видели в детстве, и даже не птицею
прилетит, прибежит, приголубит, положит на плаху. Там
мы окажемся вместе со страшно счастливыми лицами...
***
Раздвоенный язык у наших дней
Из кожи лезет понедельник змей.
С утра шипит и ядом небо брызжет,
А я любимой родиной своей
Утоплен был, сожжен, но как-то выжил.
И выползая в свежую траву
Подумал не о том, зачем живу
Подумал не о вечном и глубоком -
О маленькой деревне у реки
О том, что износились пиджаки
У сыновей и не достать до Бога,
А Богу показаться не с руки.
О том, как человеку одиноко
Среди людей, не слышащих стихи.