Там ненастье зависло...
Там зима безответна...
В мире, где нас не знают и не видят победой
наши ветхие губы, прошептавшие беды,
пожелавшие счастья на обрывах...
Газеты.
Быль сложила конверты- пожелтевшие листья,
на асфальт растекаясь присмиревшими мыслями,
им вовеки и присно на запиленных дисках
уходить от прописок в сохранённые выси.
Мир,
наверное, болен и,
наверное, страшен,
регулярным застоем по весельям
вчерашним,
нам его не заполнить... Да и это ли важно,
если дело в распыленных башнях and
башнях.
Им вовеки и присно,
нам чуть меньше однажды
побелевшею мастью лечь, как листья,
бумажными,
чёрной строчкою имени на гранитные дали
безответными мирными, несогласными с вами.
Нарукавными письмами остарбайтовский номер-
там порядок немыслимых и никто, кроме вольных,
и никто, кроме брошенных по вагонам,
забитых.
Только письмами всполохи и ничто не забыто.
Их тревожные жизни в фотографиях плавятся.
Как тогда, опечатать и... Оцензуровать в камне.
Навсегда в списках значатся упрощённые в память.
Нас там не было...
Мы это...
Укрощённые снами.