Поднимется взгляд – безучастные стены.
За стенами – пыльные просеки улиц.
Из трещин-проулков сквозит запустеньем.
Глазницы окон сталью стёкол замкнулись.
Делянки кварталов, колонии кубов,
Бетонные пестики тычутся слепо,
Углами скребут перламутровый купол
Ракушки, сглотнувшей и город, и небо.
Конвейерной лентой текут тротуары,
Плащами укутались куклы прохожих,
Спасаясь от липкой бензиновой гари,
Раскинувшей щупальца по-осьминожьи
Вдоль всех мостовых. Перекрёстки как тромбы.
Тревожна морзянка оранжево-красных
Огней поворотных. Капоты и зомби –
В обход их спешат в никуда и напрасно.
По льду перламутра малиновой каплей,
Слегка удлиняясь, стекает светило
В клюв ночи, развёрзнутый с жадностью цапли,
Застывшей над жабой, ползущей по илу.
Закатные отблески рябью на плоти
Стены затухают. В проёме оконном
Ракушечный купол и кубы напротив
Становятся плоским, сиреневым фоном.
Втекает в окно фиолетовость ночи,
Мерцает и медленно стелется шалью.
В тиши запустенья бесплотен, но сочен
След мыслей и звучен оркестр печалей.
06.2002