Привезли мамку мою в Москву только в начале сорок четвертого. Матери было шесть с половиной лет. Дома она не была почти три года - оккупация, пожар, болезнь... Дед и бабка мои всё думали, что подарить ребёнку. Война, карточки, голодуха. Одна работа до упада. У деда был доп.паек или карточки какие-то особенные - кузнец оборонного завода, все же. Вот этот-то паек и дедов пиджак сменяли на подарки – плюшевого зайчика и бутылка суфле. Матери зайчик очень понравился. Она с ним потом не расставалась, игралась, воспитывала, выгуливала, кормила понарошку, наряжала в тряпочки. А суфле… Что было за «суфле» такое, жидкое – непонятно. Она же приехала из деревни. Худо-бедно, а молока, хоть кружку в день-два да пила. Была в деревне корова, одна единственная, после пожара оставшаяся. Собрались селяне, тридцать с лишним душ женского полу, да два старика, стали думать, что с этой коровой делать. Подумали… староста и приговорил: сколько есть молока – все детям отдавать. Не понравилось матери это суфле - тягучее, слащавое, на сахарине - на молоко совсем не похоже. Глотнула пару раз, больше не стала. Бабка моя посмотрела на это, села на стул и заплакала. - Ма, ты чего плачешь? - Да так, девонька моя, так…