Александра не будет. Он умер. Я точно всё знаю. Я держала в руках продырявленный пулей жилет… Но всю ночь мне стучат, спотыкаясь на стыках, трамваи: - Александра все нет. Александра все нет. Александра все нет. …Я ждала его к ужину. Дети шалили, шумели. И январские сумерки жгли мне глаза, как рассвет. И полозья саней за окном так морозно скрипели: - Александра все нет. Александра все нет. Александра все нет. И свеча замигала. И воск покатился слезами. И почудился черным с небес опадающий шелк. И фонарь поглядел в мои окна сухими глазами: - Александра все нет. Александра все нет. Александр не пришел. …Александра не будет. Он умер. Уж я ли не знаю? Скоро минет седьмой запорошенный пеплом январь С той поры, как я вдовства холодную книгу листаю, Но все плачет свеча и качается желтый фонарь…
И когда он своим немигающим пристальным глазом Взглянет в душу мою и прольет на нее тусклый свет, То багровых рубцов письмена без труда прочитает: - Александра все нет. Александра все нет. Александра все нет.