Голодный рот луны, впиваясь в небо, Ломает ставни, что затворены. Коптит фитиль. Разбросаны бумаги. Струится полоса небесной влаги Вдоль притолоки. Разобрать лица Ни в зеркале, ни в тени, ни в воде Не получается. Подумав о тебе, Быстрее взглядом пробую огонь, Что бы слезы случайной на ладонь Паденье объяснить привычкой к тьме. И шелестом акаций где-то вне Сорвавшиеся приглушить слова. Я слышу телом: ветра булава Бьет в стены. Переложена глава Пустым листом, готовым перенять Написанное... Полно о пустом. Я много за последние ходил Дни берегом, как твой велел совет. Не спорю, это лечит. Если б нет, Я б снова сел глаголами увечить Бумагу на скрипучий табурет. Да, к слову, заказал тогда у местных Развалистое ивовое кресло, И теплым вечером, что не чета тому, Что с грохотом сегодня мелет тьму, Я восседаю важно на террасе. Представь себе! Пробоиною в кассе Мне также стал подержанный баркас: Теперь, когда природе не до нас, Со страстью выхожу я на форель. На местности вступил в права апрель – Снег стаял и кругом такая слякоть, Что, сказано, набрать чернил и плакать…