[Если вы раньше не читали этого рассказа, может быть, имеет смысл сделать паузу и ознакомиться с ним, прежде чем продолжать обсуждение – для чистоты эксперимента.]
Итак, для огромной массы недостаточно внимательных читателей... Давайте, пожалуй, для удобства обсуждения назовем их "листателями", а термин "читатели" сохраним за читателями вдумчивыми и скрупулезными. Так вот, для листателей остается непонятым главное: то – что рассказ этот посмертный, что его героиня скончалась в расцвете молодости. При том, что рассказ буквально нафарширован указаниями на этот прискорбный факт.
"Мне показалось, что герой просит прощения за непонимание или измену, если бы вы не сказали, я бы не догадалась. Лиричность и атмосфера богемы перевешивают", – пишет одна читательница. "Наверное, мне не удалось это уловить", - вторит ей уже здесь, на Графоманах, прекрасный автор Лилия Кликич. И – мне очень хотелось бы ошибиться, но боюсь, что даже компетентный и профессиональный критик Артур Петрушин прошел мимо этого наиглавнейшего для восприятия рассказа пункта; по крайней мере, он совершенно не упомянул об этом, хотя и разобрал рассказ в своем обзоре весьма подробно.
Отмечу, что звания "читатель" и "листатель" отнюдь не пожизненные, это не диагноз и не приговор - один и тот же человек может оказаться и той, и в другой роли в зависимость от настроения, фаз луны, прихоти левой пятки или чего-нибудь еще. В частности, стоит лишь открытым текстом сказать бывшему "листателю" про то, что героиня – ви таки будете смеяться(с) – умерла, как он немедленно превращается в читателя и при втором прочтении прекрасно замечает хотя бы некоторые из авторских намёков.
"Прости и прощай, прости нас всех - теперь это звучит по-новому", пишет Лилия Кликич (хотя лично мне трудно представить, где вообще ещё, помимо похорон и поминок, можно услышать такую фразу). Точно так же и Елена Травкина при втором прочтении замечает уже и «предпоследнее успокоение», и «предчувствие близкого и страшного конца». Но ведь не при первом же!
А теперь давайте посмотрим на еще несколько моментов, мимо которых небрежно проходит листатель, при том, что настоящий читатель обращает на них внимание почти автоматически.
Прежде всего – название. В названии данного рассказа автор использует название и первую строку стихотворения Дм.Сухарева, положенного на музыку Виктором Берковским (аудиофайл, кстати, прилагается). Даже в песне эта фраза повторяется не раз и не два, а уж в самом рассказе фрагменты повествования буквально нанизаны на нее, как бусины на нитку. Вот тут, казалось бы, и задуматься: а что автор хочет этим сказать, почему это для него (для них) столь важно? И ответ лежит практически на поверхности, ибо нет более распространенного эвфемизма для смерти, чем уход. Ушел в мир иной, да? Но нет, внимание листателя проскальзывает мимо.
И еще один очень важный момент, на который не имеют обыкновения обращать внимание листатели – это эпиграф. Для чего-то же он есть?! Призван провести какие-то параллели с творчеством других авторов, создать предварительное настроение для восприятия... А символика блестящей метафоры Дм.Сухарева предельно понятна любому, стоит только задаться целью ее понять: "И гаснет звезда, не успев разгореться" – ну конечно же это о жизни, которая оборвалась, едва не успев расцвести! Но нет, увы, листатель спешит мимо.
Откуда же берется этого "слепое пятно" в восприятии, старательное бегство от понимания?
Мне кажется, что это - подсознательное отторжение мыслей о смерти, механизм которого подробно расписал еще дедушка Фрейд: "id" запрещает воспринимать любые указания на собственную смертность, и они со свистом пролетают мимо "ego". Но, кроме того, есть еще один фактор: в русской культуре, в русском менталитете сама тема смерти весьма задавлена по сравнению даже с западно-европейской, не говоря уж о латиноамериканской, где носит просто-таки культовый характер. Да и древние римляне с их memento mori... Интересно, что в немецкой аудитории этот рассказ (в переводе) всегда воспринимается однозначно и правильно. Русскоязычного же читателя надо ткнуть носом и назвать все прямыми словами, желательно в самом названии рассказа (напр., "Смерть Ивана Ильича"). А так, боюсь, что даже закончи я рассказ словами "Земля к земле, прах к праху, зола к золе", подавляющее большинство читателей так бы основной идеи сюжета и не поняли.
Подводя итог, хотел бы обобщить: да, бывают случаи, когда подсознание мешает читателю осознать смысл и значение того или иного фрагмента текста, превращая его тем самым в листателя вопреки собственному осознанному желанию. Так что – давайте будем осторожны и внимательны, постараемся прочесть на заборе именно то, что там написано на самом деле, а не слово из трех букв, которые заботливо подсказывает нам подсознание.
Но это, впрочем – только мое мнение, и я был бы благодарен за любые соображения и замечания к концепции "слепого пятна".