Мы строем советским шли, зная куда, могуществом мускул в делах прибывая; за кругом полярным росли города была во черёд и орбита земная. Сейчас что же слышно от новых господ: брели в никуда мы, аж, семьдесят лет - как стадо баранов тащился народ, фикаливый делая, разве что, след. И, глупая, верит же им молодёжь, лапшу иноземную слепо глотая, избрала за смысл своей жизни балдёж, отцами проторенный путь отвергая. Роскошная жизнь, верит, скоро придёт; удачу лови, проявляя сноровку, а наглому вовсе вдвойне повезёт... купились, короче, на эту морковку. «Идущие вместе», назвались она, за сладкой морковкой, висящей пред носом, и каплет из ротиков милых слюна... куснуть доведётся ль? - сие под вопросом. И жвачки, и пива, и прочей фигни - зажрись и залейся пока до отвала; пройдут же, однако, балдёжные дни - там глядь, а морковка бесследно пропала. Куда ж шли они? - Встанет тот же вопрос, а поносу хлещет пустая верёвка... и выдаст враждебные вихри прогноз; уж, память рождает: каховка... винтовка. И конниц метущихся сабельный звон истории стылые ветры доносят, в тон чёрная туча голодных ворон повтора её жутким карканьем просит. Кружатся над нами - как-будто тогда уплачена дань им не в полную меру - не гнуть на господ, чтоб, хребет никогда, а в равенстве братском иметь свою веру. Всего можно с верою этой достичь и ставит она всегда цели благие... Как хочется бросит мне младости клич: её сохраните, мои дорогие! Шагайте единой могучей семьёй, - так самые дерзкие планы свершая, смотрите вожак чтобы не был хромой и песнь чтоб в строю не звучала чужая.