Когда расставались они /так, что слышал весь дом../
она от эмоций в истерике лезла на стену,
в петлю, на окошко, травилась и резала вены,
писала запоем стихи о себе и о нём
на всём, что попало под руку — счета, зеркала,
программы «ТиВи» и ругаться с ней не было смысла..
Кружили записки, листочки, как осенью листья
повсюду в квартире, им не было просто числа..
Болела тоской, тихо таяла, будто бы воск
на свечке пред образом.. Дом становился вдруг склепом, -
мрачнел и тускнел.. Я бульон ей варила при этом, -
привыкла я к ней и мне жаль её было до слёз..
Сейчас иногда еще может сидеть до утра
над белым листочком в прострации, а не на взводе..
А то вдруг притихнет и несколько дней не выходит,
а я заходить к ней боюсь.. вдруг она умерла?..
Но нет.. оживает, как только раздастся звонок, -
прическа, мэйк-ап, — как и прежде, готова к сближенью..
Вот только бледнеет слегка, и чуть резче движенья,
и птичкою венка трепещет, стучится в висок..
Не верит в слова, и возможность потери - не крах,
без слёз и упрёков, покорнее стала и тише,
подарков не ждёт, не гуляет ночами по крыше
и держит себя, молодчинка такая, в руках..
Прикусит губу иногда, а сама — как струна..
Вчера вдруг зашла и на кофе меня пригласила,
вздохнув, протянула блокнот, с ним - перо и чернила:
«Не пишется больше.. Давай, ты сумеешь.. Сама..»