Ночь заползает змеею кольчатой - в мрак чешуи отблеск лунный вкрáплен. Тени в углу, извиваясь, корчатся, со спинки кресла сочась по капле. Абрисом ножки, под плинтус вдавленной, черной реки разольется устье. Ночи не ведомы оправдания, ей не приемлема ложь сочувствий. Комнату мрак обведет по контуру и на полу соберется лужей. Тени прикинутся вновь покорными, только они никому не служат. Ночь равнодушна к вступавшим в споры с ней: каждый однажды свое получит. К горлу из тени чернильных порослей тянется скопище лап паучьих. Сердца стук - выстрелами ружейными, пальцы как будто коснутся спуска. Но замыкавшие окружение тени не сжалятся, не отпустят. Ночь не опишешь в научных терминах и не минуешь лишь сменой галса. Свет отступает под властью темени, лампа мигнет, навсегда погаснув. Мною все страхи с ладони вскормлены, их не прогонишь теперь, и ладно. Тени, нахлынув, затопят комнату и на губах задрожат прохладой. Пусть, заражая надежды вирусом, отблеск звезды на стекле забличит. Все бесполезно - уже не вырваться, тени не выпустят в мир добычу. Здесь русло времени изувечено,тьмой перекрыто, как тушей спрута. Долгая ночь, отраженье вечности, Где никогда не наступит утро.