То буря, то планет парад, то полнолунье. Который день жара, жара, еще в июне. Сгустились мысли в голове в ком пропеченный, Ко мне пришел тот человек как вестник черный. Подчеркнуто в движеньях скуп и ироничен, Причесан, волос к волоску. Охотник к дичи, Доверившись людской молве, лжи изреченной, Явился странный человек, мой демон черный Нашел пути меж чахлых лип в мою обитель. Ему сказал я: "Раз пришли, тогда входите". Но не задался разговор уже в начале. На кухне окнами во двор поставлен чайник... Одернув модный свой жилет оттенка пепла (себя ж так надо не жалеть? в костюме - в пекло), Он выбрал крайний табурет и сел напротив. Считая, что постиг секрет души и плоти, Гость деликатен был, но строг: давая фору, Он заказал с десяток строк в свободной форме. Слегка польстить, чуть-чуть поддеть - и не отбиться. Он знал о том, что я гордец и раб амбиций. "Слова... Что подобрать из них похожей масти... Всего на час с лихвой возни - ведь вы же мастер", - Сулил мне опытный ловец душ обреченных, Тот непонятный человек, мой демон черный. Шумела в чайнике вода. В лицо ощерясь, Я вдруг сказал ему тогда: "Прошу прощенья. Дороги путаны, кривы в наставшей эре. Вам нужен реквием, но вы ошиблись дверью. На рубеже добра и зла нельзя без сверки, Чтобы вот так, не разобрав, напутать с веком. Сейчас иные времена и жизнь иная, А вас что всуе поминать? Не поминаю. Мир на проверку прах и дым? Я допускаю. Но есть ведь Чистые пруды и есть Тверская, Замоскворечье и Арбат да лип аллеи. А я не Мастер. Не судьба. И не жалею".