- Если ты будешь придумывать для меня такие красивые буковки, то я, пожалуй, скоро влюблюсь в тебя, - заглядывала, снизу вверх, в глаза Волшебнику Аленушка, счастливо улыбаясь.
А он, нежно взяв в свои руки ее ладошки, согревал их горячим дыханием.
- Неужели так еще бывает? – думал Волшебник, вглядываясь в прозрачно-беззащитные глаза. Уже почти поверив, что да, именно так и должно быть, а никак не иначе. И его сердечко, уставшее от грохочущей, и со свистом мимо головы пролетающей арматуры, -безжалостной жизни, не дающей отдышаться, и рисующее на мониторе существования прямую, с еле заметными пиками, полосу, расправляло затекшие крылышки, стремясь выпорхнуть из простреленной брони.
- твои буковки
- твои точечки
- ты научился моим точечкам. Я…научилась ли твоим буковкам?
- ты для меня – чистого неба глоток! - произнес он, дотронувшись до рыжего носа, - Если ты будешь придумывать для меня такие красивые буковки…,
- тогда я….
- Ты…..Я
*****
За окном черная краска уступила место густо-фиолетовой, потом синей, на фоне которой заиндевелые колюче-хрустальные деревья смотрелись декорациями, для наступающего крещенского дня, - сказочного, нового дня. Радостное, рассветно-розовое солнышко, только-только проснувшись, потянулось и обняло небосвод. Белая толстая свеча вспыхнула в последний раз, судорожно вздохнув от созерцания чужой любви на страничках, оплыла крупными слезами, и заснула.
Алина отбросила карандаш, сдвинув в сторону исписанные листки, и подошла к окну, заметив любопытно заглядывающую в него синичку.
На розовом, девственно-чистом снегу, спокойно улыбалось сердце, начертанное чьей-то робкой рукой. Оно было тоже розовое, - цветное сердце!