Болезнь всегда знала, как придать очарования. Она тщательно, прикусив от усердия язык, накладывала черные тени вокруг глаз, перед этим щедро насыпав в них лихорадочного блеска, добавляя тем самым глубины и выразительности больному взгляду. Настойчиво сушила до кровавых ссадин губы, подчеркивая их красную кайму. Выделяла скулы, добиваясь резкого контраста со впалыми щеками. Наделяла кожу бледной прозрачностью, сквозь которую едва заметно проступали вены. Ласково перебирала волосы, пока они не начинали свисать тусклыми, спутанными прядями. Затем она мягко, почти по-матерински, проводила своей шершавой рукой по плечу, подбадривая, одновременно выпускала озноб из-под костлявых пальцев, шепотом натравливая неприятный холодок гулять по обессиленному телу. Жадно наблюдала, как грудная клетка содрогается от сильного кашля, который стремится вырваться наружу. Полюбовавшись на результат своих праведных трудов, Болезнь спешила затаиться в ближайшем темном углу, чтобы в случае заметного улучшения придти на помощь.