В меланхолии сонной и в жарком бреду,
Безоглядно ликуя и горько скорбя,
Неспокойно и трудно по жизни иду,
Собираю везде по крупицам себя.
Коротка моя радость, непрочен покой,
Все, что вижу и помню – тревога моя.
Примеряю характер, меняюсь судьбой.
Люди, люди! Я знаю: они – это я.
Вижу я свою старость в больном старике
И начало свое в звонком смехе детей.
Собираются люди во мне, как в реке
Все ручьи собираются после дождей.
Сколько раз на страницах возвышенных книг
Я, казалось, себя наконец находил.
Но внезапно в пески уходил мой родник,
И приливом других, неистраченных сил
Подымало и вновь уносило меня
За пределы неведомых раньше границ,
И диковинный отблеск другого огня
Я искал и ищу среди множества лиц.
Вот рукою безвольною стерта слеза,
Вот бесстрашно герой погибает в бою...
Все, как прежде, но пристальней смотрят глаза,
И, как в зеркале, вдруг я себя узнаю.
Узнаю – и страдаю, кусаю ладонь,
А душа, словно прорванный, скомканный лист;
Узнаю – и как будто взбесившийся конь
Увлекает меня под разбойничий свист.
Узнаю – и как будто шершавой корой
Покрывается сердце, все глуше стучит,
Узнаю – и приходит ленивый покой,
И лукавая совесть покорно молчит.
Каждый день добавляет мне каплю свою,
Проясняются краски, сгущается тон,
И бывает, себя я с трудом узнаю:
Надо мною работает сложный закон.
Я ищу себя жадно, боюсь не успеть,
А напротив, могу я себя растерять.
Может, лучше остыть, словно сталь, затвердеть?
Может быть... Но пока продолжаю искать.