Западный ветер (Сказки)

Ну, что хорошего может принести западный ветер? Одну хандру. Или две хандры. Больше даже он не может: хандры — они некоммуникабельные, больше двух не собираются. А потому западного ветра избегают: двое — уже много. Если у хандры есть хоть капля мозгов, она хорошо подумает, прежде чем, всё-таки, рискнуть и западный ветер оседлать. Если после этого обнаруживается, что он уже занят, начинается сложный, выработанный веками, регламентированный ритуал поедания. Самопоедания, естественно. Хандра, которая самоест терпеливо, медленно и тоскливо, естественно, выживет неопытную, торопливую: та быстро доедает себя без остатка, после чего со стыдом уползает отращиваться заново в какой-нибудь глубокой норе — сырой, тёмной и глубокой.
Однако бывают случаи, когда они оказываются равнотусклыми. Тогда у обеих есть шанс долететь до куда-нибудь ещё недоеденными, и в этом где-нибудь обосноваться. Впрочем, это уже из области преданий — меня, как порядочную хандру, это не касается.
День был ни плох, ни хорош — так, вполне обычный, скучный серый день. Я сидела на последнем листике осины — жёлтом и сухом, дрожащем от порывов западного ветра — и хандрила, потому что у меня гипертрофированное чувство ответственности. Делала я это давно и занудно. Внизу уже собралась толпа любопытных ёжиков, которым было понятно, что листик скоро оторвётся и полетит. Мне это тоже было понятно, и это заставляло меня хандрить ещё безнадёжнее.
Надо сказать, что, при всей своей убеждённости в ненужности всего сущего, я, всё-таки, не готова ещё перейти на новую ступень и стать депрессией. Мешает характер. Бороться с этим я не могу: это разрушило бы основу основ — понимание, что всё бесполезно и глупо. Поэтому с характером я сосуществую, как бы, параллельно. Он там выдаёт что-нибудь, а я смотрю и не реагирую: ни к чему всё это... неинтересно...
Вот, и тогда — характер мой пытался отвлечь меня разными дурацкими выходками: то орал на стаю парнокопытных с крыльями, неровным клином летящую под облаками, за то, что они уронили нам с ёжиками на головы несколько точных рифм. То негодовал из-за одного из ёжиков, с важным видом и нараспев читающего остальным эти рифмы, приправленные философскими раздумьями о моей дальнейшей судьбе. То злился на лист, дрожавший всё сильнее, и в бешенстве прыгал у него на черенке. Я продолжала хандрить, тупо вплетая безразличие ко всем его выходкам в мрачное полотно тоски.
Конечно, как и следовало ожидать, лист не выдержал и оторвался, и понёс нас западный ветер — и лист, и меня, и мой характер...
Но оказалось, что нёс он не только меня. Ещё одна хандра, синюшная и противная, летела рядом, так же, как и я, пытаясь не обращать ни на что внимания. Мы обменялись всеми положенными взглядами и начали самопоедание. И тут оказалось, что не одна я такая невезучая: у Синюшной тоже был невозможный характер! Наши характеры стояли рядом и подбадривали нас аплодисментами и криками «Оле-оле». Это ужасно отвлекало. И меня, и её. Ритуал нарушался, правила не выполнялись. Характеры совсем обнаглели от безнаказанности, объявили себя «фанами» и начали драку. Надо было что-то делать.

- Надо с ними что-то делать, - сказала я.
- Представляешь, как я с ним намучилась, - пожаловалась Синюшная.
- Ещё как представляю... Похоже, не видать нам высшей ступени депрессивности, - я вдруг с ужасом поняла, что, пожалуй, меня это радует.
- Давай слезем, и займёмся их воспитанием, - предложила она и первая спрыгнула.

Я, конечно, спрыгнула за ней: характеры уже так разбушевались, что уворачиваться стало просто невозможно.
Мы падали сквозь влажный бодрящий воздух вниз, к золотому лесу, обмениваясь иногда парой слов, а за нами, с уханьем и визгом, неслись наши невоспитанные характеры и тоже обменивались — тумаками.
А потом началась другая сказка.

Свидетельство о публикации № 26122011090324-00246743 на Grafomanam.net

Читателей произведения за все время — 5, полученных рецензий — 2.

Голосов еще нет