Горит торпеда, светятся фривэи стучат колеса дробно по бетонке, а я бреду по пальмовой аллее, у Хайфского залива самой кромки, пылает фарами бетонное пространство, и монотонный гул просторного туннеля, а я уже ныряю в Красном море, плыву в тени Эйлатского отеля, захлопнутый в роскошную машину, я пред собою созерцаю приму, ловлю слова я о любви безстрашной, про самолет и про пилота Диму, даюсь я сам себе конечно диву, пристегнутый ремнем и положением, вдыхаю сладковатый запах пива, я в Тель-Авиве ночью, в воскресение.