Осень идёт на слом. Горестно вскинув плечи.
Лечит её декабрь пьяным пинком – пора!
Дождик бубнит псалом о Говорящем Вечном –
Он ещё тот звонарь. Высь – ещё та дыра.
Белое ляжет в снег. Чёрное станет белым.
Бог разминает воск, в ступе толчёт стекло.
Где-то уже вовне, под молодой омелой
Ждёт меня старый Босх для поцелуя в лоб.
В золоте купола. В золоте мой октябрь.
Равенства чище нет. Равенство – приговор.
Бог выливает лак, чтобы потом скорябать.
Глянцевость «Каберне». Полуживой «Кагор».
Кукла устала жить. Кукле пора в коробку.
Вместе с осенней ржой, Босхом и «Каберне».
Рот, наконец, зашит. Бог завершает сборку.
Выстрадал и поджёг. Кто-то сгорел во мне.
Кто-то сгорел со мной. Ласковый и счастливый.
Не объяснит – за что. Кто – понимай сама.
За городской чертой выросли две оливы.
Голубь уже в пути. Только быстрей – зима…