Гудят вертикальные струны сосен… на уровне их вершин черная птица штопором ввинчивается в небо – глубже, глубже… Что будет, если резко дёрнуть её в обратную сторону? Образуется ли воздушная яма на месте вынутой вместе с ней воздушной пробки?
Протиснуться между облаками непросто: птица застряла, попусту машет крыльями. Крикнуть? Вдруг мой голос подтолкнёт её?
Наблюдаю усталое бело-голубое течение высоко подвешенной реки. Синий цвет вогнутый, белый – выпуклый и светится: это небесные айсберги: мягкие, негранёные, перевёрнутые кверху дном. Их держит небесное притяжение, не давая обрушиться в море всей тяжестью своей многотонной белизны…
Айсберги начинают рассеиваться. Да это же… ангелы! Они, как звезды Млечного Пути, неразличимы каждый в отдельности - виден лишь общий цвет их чистоты.
Внизу тоже вода: морские волны шершаво трут берег, и, просеиваясь сквозь прибрежную гальку, рассыпаются на тысячи искр, колючих, как мелкие иголочки, - если на них долго смотреть.
Волны-детишки. Игрунчики. Прыгают друг через друга, «рассчитываясь» на «первый-второй»…
Я пошел по клавишам прибрежных камней: «до-ре-ми…». Над берегом затенькала мелодия. Ноты взлетали прямо из-под ног: одни - медленно, мягко, гелиевыми надувными шариками, другие - стремительно-нервно, как пузырьки под водой. Далеко не улетали: им нравилось устраивать толчею вокруг меня. От столкновений друг с другом они разбрызгивались фейерверком новых ноток, создавая звуковой хаос. Этот шум не могли перекричать ни волны, ни даже мои собственные мысли.
Я остановился, но камни звучали всё решительнее. Захотелось расправиться с наваждением и уничтожить каждую нотку в отдельности. Но как же ловко эти бестии уворачивались от ударов! Одну я всё же прихлопнул: она влетела в моё правое ухо и на выходе из левого замешкалась… на руке остался грязно-кровавый комариный мазок...
…Пальмы перемалывают воздух лопастями листьев-пропеллеров, но не взлетают: их тени притянуты к земле, да так сильно, что сделались плоскими, потеряв изначальную пышность. А вдруг и моя тень сейчас прилипнет к тому, на чём лежит? Надо быстрее двигаться, чтобы клей не успел схватиться! Я побежал…
Злая пальма уколола меня в шею трезубцем хищных когтей. Вот врезал бы ей с разворота - да женщин не бью…
Стоп, надо отдышаться… устал… (А воздух настолько вкусный, что хочется сказать – съедобный!)
… нетелесно устал…
…что это с небом - становится перезрело-красным
…и ветер хлынул…
…и всполохи птичьих криков - наперегонки
…разноцветных криков
...чёрно-белых криков
...плачущих криков
Стою неподвижно и удивлённо, взглядом нажимая на гальки-клавиши. Они звучат, но уже тихо, бессильно… Ещё тише… Растворенная в воздухе музыка теряет подвижность, кристаллизуется, осыпается вниз и впитывается в камни.
…зеленый всплеск тоски
…я обесточен
…внутри глохнет невидимый мотор: калейдоскоп сознания перестает крутить картинки
…нарядный мир погружается в чёрную дыру неумолимо разверзающейся реальности
…
***
...Значит, снова обман сознания? Не было закипающих волн у берега, птицы-штопора, поющих камней? Была вот эта скомканная серая простыня, алюминиевая кружка на облезлой тумбочке желто-больничного цвета… Не было айсбергов в небе… но был другой лёд: глаза санитаров…
«Да вколи ты ему, чтоб заткнулся!»
Вот она какая, старость… Овчинка, которой уже не выделать, даже если б стоила…
Жизнь каждодневно намекает, что нам с ней пора расстаться, и озвучивает намёки голосами персонала… Ничего. Скоро я расплачУсь за неведомую земную вину – и включится настоящее:
...море, бурлящее куполами медуз…
...мерцающая перекличка звёзд…
... воскресшая неподъёмная радость...
И никто уже никто не позовёт назад, в это обескрыленное тело.
А если позовёт – птица-штопор научит меня, как удержаться за воздух.