В коридоре пахнет пылью, пахнет молью, пахнет гнилью, в этом узком коридоре можно больно ушибиться или сильно испугаться. В коридоре ходит ужас и себе под нос бормочет, он помятый и сутулый, худосочный, крючконосый, у него дыра на брюках, клок сиреневый торчит. Это бродит старый Изя, одинокий старый Изя, от уборной до кладовки Изя ходит и бормочет непонятные слова. Над покатой плешью венчик белых реденьких кудряшек, как стерня - седые щёки, он глядит наперекос, и над ним смеются тайно пролетарские соседи... Изя, Изя, вислый нос! У него в глазах скульптурных мировая соль скопилась, на груди - стеклянный шарик, там Сусанна, Моня, Циля, все, кто был и испарился... только ласково лепечут местечковые опилки в шепелявой голове, а его вставные зубы, прикорнувшие в стакане, мелко клацают от страха, если ночью в дверь стучат. Я простой советский мальчик в коммунальной комнатушке, я боюсь ночных рыданий пожилых несчастных Изь. Страшный Изя, добрый Изя, ты не плачь в подушку, Изя, мне, пожалуйста, не снись...