Всхлипнула входная дверь, гуськом потянулись к выходу. Пахнуло шашлыком и горелым ногтем.
- Нет жизни на земле, но нет её и глубже, - высморкался Чреватенко. В ответ закашляли.
- Кремень был человек, - сказал кто-то. - Таких нынче не делают.
Кругом закивали, каждый вспоминал своё.
Мурачевский ощутил знакомую боль в правом ухе, будто от кулака усопшего. Дали валидол.
С цинкового неба закапало, наконец.
Загалдели зонтики и зажигалки.
Игорь Плящ