Под вечер пьяный Сволога был зол и в глине.
- Дай закурить!
Нашёл ему пачку Беломора ещё советских времён, засраную мышами, невесть кем оставленную.- Я же не курю.
- Дай воды!
- Вода по весне вонючая, но не дристучая, - просто запах такой.
А в другом колодце, рядом со сгоревшим домом, наоборот: без запаха, но с поносом.
Вот так и живём, в крайнем убожестве. Сначала хотел купить модем для могильного Интернета – в хорошую погоду бывает сигнал, но потом бросил: зачем? Пару месяцев назад перестал слушать радио: что мне до чужих дел? Ни татары, ни немцы до нас не дошли – увязли в болотах, заплутали в чащах непролазных. Нефти у нас нет, так что вряд ли кто-нибудь будет бороться за наши права….
Цена на хлеб в автолавке, по вторникам, висит. А не будет денег, - есть рыба в реке, птицы в небе, остальное – в лесу.
Наш кот Джин, рыжий мышедав и птицелов. Танька говорит: он уже полжизни прожил; я тоже, наверное. Ещё столько же лет,- и конец Джиновой жизни, потом моей, а там и Танькина очередь; хотя кто его знает, этот порядок и сроки…. На свободе жизнь проходит быстро, а в неволе, в общественных узах, я думаю, дольше тянется. Хотя на закате все говорят: как быстро жизнь-то пролетела!
Переселимся мы в небесную избу. Кот будет ловить небесных мышей, я косить небесную траву и дуть в небесную гармошку, а Таня рисовать небесную реку и готовить нам небесную пищу.