3. Фонарщик, ищущий тепло
Каждую ночь я выхожу на улицу. Прохожу по темным переулкам и зажигаю свет в фонарях.
Январский ветер нынче свирепствует, я поежился.
Я люблю эту ночь. На черном полотне рассыпались тысячи ярких звезд. Поставив стремянку к стене кирпичного дома, я снял варежку с левой руки. Может, они не так далеки, как кажется? Я поднялся на лесенку и вытянул вверх руку с раскрытой ладонью. Ледяной ветер обжег ее. Тепло звезд так мало, что я не почувствовал его на своей коже… Наверно, у меня слишком грубые руки, чтобы уловить столь хрупкие ощущения.
Я люблю эти фонари. В черном переулке стоят, будто заснувшие фигуры. Они так высоки, что я могу зажечь в них свет, только стоя на небольшой стремянке, которую ношу с собой. Внутри фонаря стоит емкость, заполненная маслом, огонек со спички перескакивает на спокойную гладь жидкости, объемля ее огнем. Если бы я только мог так просто зажечь свет в душах людей… Нужен ли он им? Мороз к ночи – крепче, невозможно согреться. Вот уже на улице от каждого фонаря падает на снег ровная дорожка света. Я сел отдохнуть на свою лесенку.
Дыхание ночи оказалось нарушено запахом свежевыпеченного хлеба. В доме напротив от меня, через дорогу, жители первого этажа еще не погасили свет. Была открыта форточка, и я учуял. Подошел к окну и заглянул в него. Спокойствие и уют внушала комната, увиденная мною. Еще стояла ель, украшенная игрушками и свечами. Как было бы здорово оказаться сыном этих заботливых хозяев! И каждое воскресенье маман пекла бы мне такой дивный хлеб, были бы братья и сестры, с которыми я мог поделиться таким хлебом. С этой мечтой я уснул под окном дома кажущегося мне таким счастливым. Снег повалил крупными хлопьями и к середине ночи меня запорошило.
Вдруг я услышал визг и вой собаки. Мой сон чуткий, любой шорох способен разбудить. Я подскочил и обернулся на звуки, раздиравшие мою душу. Какой-то барин бил щенка. С огромной злостью поднял он на него свою руку. Несчастное животное прижалось к земле. Невозможно укрыться от вездесущих ударов. Его маленькая душа кричала и металась. Но негде спрятаться! Я кинулся под руку барина. Жесткий удар осадил меня, сбив с головы шапку. Барин испуганно уставился на меня, но раздраженно сказал:
– Поделом тебе! Заслужил, значит.
Повернулся спиной и захлопнул презрительно дверь. Я печально посмотрел на этот дом. И более не казалось мне, что хлеб, испеченный там, вкусен. Хозяин, подняв руку на существо, подобное собаке, не уважает собственную жизнь. Проявляя заботу и ласку к одним, мы обделяем своей добротой других. Хорошие поступки совершаем не для всех. Грубый невежда! Как же ничтожен ты в больших глазах маленького щенка. Он ведь доверился тебе, а как поступил ты? Сломал мир, полный надежд и безграничной наивности. Ты – истерзал маленькую душу, оставив шрамы. Это ты – убил в нем веру в человека. И ты – убил в нем любящее сердце…
Я провел ладонью по шерсти, стряхивая снег. Щенок удивленно смотрел на меня, все еще съежившись. «Что ты делаешь?» – отразилось в его глазах. Я снова погладил его. «Зачем же…». Эта собака смотрела на меня такими глазами, что лед в моей душе таял. Он нерешительно вильнул хвостиком. «Я рад, что ты есть». Я, вздрогнув, легонько щелкнул его по носу.
– Тш! Не доверяй никому! Разве то, что случилось, не научило тебя?
Огонек радости убавился в его зрачках. «Ты другой. Я так вижу тебя. И… я уже доверился тебе, поздно…». Щенок, хромая, подтянулся ко мне ближе и лизнул мою щеку. «Я верю… Я буду ждать тебя…».
– Глупый! Я ведь могу обидеть тебя!
Собака заглянула в мои глаза и принесла шапку, валявшуюся в стороне. «Наверно, я хотел бы быть с тобой…».
Морозная свежесть воздуха обожгла легкие. Я поднялся с земли, надевая шапку.
– К утру будет еще холодней.
Щенок развернулся и похромал вперед. «Наверно…».
Я рассеянно стоял посреди улицы. От прикосновения к его шерсти было тепло. Но совсем не такое, как от огня в фонаре или от звезд на небе. Это, действительно, грело. И я сам доверился ему, утонув в наивности глаз. Как же глуп я. Вот он дойдет до конца улицы и растворится в темноте ночи. Я больше никогда не увижу его. Не смогу поделиться тем единственным, что осталось во мне. Своим теплом. Вот он так смело уходит в неизвестность. Неужели не оглянется? Даже щенку не нужно мое тепло…
Я не мог сдвинуться с места. Чтобы догнать… Я не мог окликнуть его. Чтобы вернуть… Проклятые слезы подступали. Сможет ли он защитить себя? А нужна ли ему моя защита? Он… он же замерзнет!
Снег кружился, легко уносимый ветром ввысь. Как будто на небе стало больше звезд. Как будто фонари стали гореть ярче. И я бегу… Щенок оглянулся…
Каждое утро мы выходим на улицу. Проходим по сумеречным переулкам, и я гашу свет в фонарях.