Подворотни ревут срывающимся ветром, а там, где ещё виден асфальт, длинные призрачные пальцы скребут его своими невидимыми ногтями, будто пытаясь за что-то ухватиться, прервать движение... Вой ветра сливается с взвизгиванием лоснящейся материи лёгкого пуховика при каждом шаге. Я иду по узкой тропинке пустынной улицей, то и дело поскальзываясь. Ещё два квартала вперёд и один направо. Слишком часто в последнее время нам приходится ходить туда не просто так... Метель осела и ветер почти совсем стих, когда передо мной оказалось обшарпанное многогранное здание с прямоугольными колоннами и темнеющим правильным крестом над дверями. Внутри было сумрачно и пусто, цепочка следов на занесённом инеем полу вела от входа к лестнице. Пройдя мимо reception с надтреснутым стеклом, я начал подниматься. Предпоследний этаж, в широком коридоре приоткрыта одна из дверей. Значит здесь. Надеюсь, всё не слишком серьёзно... В палате не было ничего, кроме стоящей чуть наискось койки, на которой лежал Лид. Лежал прямо в своей брезентовой, испещрённой нашивками куртке, под покрывалом, и смотрел в окно с выставленной рамой, за которым белел пустырь, а ближе к горизонту ржавела какая-то точка. Больница была на самой окраине. — Привет, Лид. Как ты здесь? — я шагнул к кровати. Лежащий отнял взгляд от окна и посмотрел на меня, но как-то неосмысленно. — А.... привет. — наконец проговорил он простуженным голосом. Что-то в нём было не так... — Как ты себя чувствуешь? — я подошёл ближе. Лёгкий пар моего дыхания терялся в бетоне. — Неплохо... — снова после паузы ответил Лид — Нет, правда неплохо. Только странно немного... — он опять оторвал взгляд от окна и смотрел теперь на меня вполне осмысленно — Я смотрю здесь и думаю: неужели так было всегда? Эта зима, сумерки? Этого я и боялся. — Конечно, всегда были. Лид, ты чего? — Не знаю… здесь у нас нет ни номеров домов, ни названий улиц. Потому что идти некуда… — Потому что они ничем не отличаются друг от друга, – спешно перебил я – а мы и так всё знаем. Мы ведь привыкли… — Вот именно! — тряхнул своей светлой чёлкой Лид и заговорил с каким-то нездоровым жаром — Привыкли. А если пришлось привыкать, значит... Откуда я знаю, что такое зима? Почему мне кажется, что стоит считать время? Ведь где-то, наверное всё по-другому… А я так надеялся, что это - всего лишь простуда... — Послушай, Лид. Ничего другого нет, ты же сам знаешь. Те, кто ушли теплотрассой, вернулись и сказали, что там – всё то же самое... — Они просто не так ходили... Я здесь видел сон. Цветной, представляешь? Лид слабо улыбнулся, и только теперь я понял, что мне с самого начала показалось странным: из его рта не вылетал пар. — Лид, ты чего?! Не сдавайся, ты поправишься! И не бойся. А завтра придут Тэр с Холи, и я тоже приду... Выздоравливай. Ты должен!.. — Должен... — снова хрипло и отстранёно проговорил Лид — Вот только теперь я, кажется, не знаю, зачем... Я не знал, что ответить. Спустившись по лестнице, я вышел на заснеженный пустырь, где из сугробов торчали, покачиваясь, сухие кисти тростника. Неподалёку серели десятки похожих друг на друга домов. Снова поднимался ветер. Неужели ещё один?! Почему это происходит?.. Ну ничего: скажу ребятам, вместе мы его вытащим. Внезапно я споткнулся о какой-то кусок арматуры, торчащий из снега, и с силой пнул его. «Не знаю, зачем»! Да затем, что никто из нас не хочет быть последним!