Лиловый шар помашет, мол, до встречи, разляжется устало горизонт, убудут облака - какой резон толпиться в небе? Поздно. Вечер. Вечер. И сонный день, теряя перспективы, подписывает вяло обходной, и ветер, будто вовсе не родной, с гусиной стаей важно и крикливо, но слаженно и так неторопливо садится мягко нá воду - пора - окончен день, закончена игра. Удобно? Вот, и славно. Всё, счастливо... А в сумерках ещё синее сливы. И блекнет необычность алых штор. Натянут неба гаснущий шатер - всем отдыхать - и нет альтернативы, ведь скоро мир рассыплется, исчезнет, исчезнет всё: цветы, кусты, трава, нахлынет ночь, роняя с рукава прохладные кристаллики созвездий.
И, может, в эту ночь не буду спать я? И сон, и явь, и я - уже не в счёт. Надев очки - почтенный звездочет - предамся бесполезному занятью. Да, верно, в эту ночь не буду спать я - забыт на время злободневный Кант - пристраиваюсь в струях ветерка и раскрываю вечности объятья...
Себя ли к беспредельности причислить? Так хорошо и томно под луной баюкаться послушливой волной, но вредные наружу лезут мысли: трёхсотый год - слыхал чего нелепей? А впрочем, годы - горе - лебеда? Была и я когда-то молода... (зато всегда в родном бронежилете)) И чувствую, что скоро, очень скоро судьба всерьёз закусит удила, тебя на удивление прислав - прохожего/убийцу/принца/вора? Ну, хоть кого-то! Только не енота!!! (Он в прошлый раз весь пруд прополоскал - субтильная с полосками тоска))
Пробился луч надломленною нотой...
Степенный пруд оправил свой подрясник. Шумел камыш... Нет, дальше ни ногой! Об этом скажет кто-нибудь другой - народ - он сам себе поэт и классик.
Мне ж виделась прелестная картина: Резвился гнус. Крепчали камыши. Питались оживлённые ерши. Шёл по воде... красавец - Буратино... Сбылись надежды призрачных столетий! Простому счастью просто нет конца. Морщинки разбегаются с лица, и панцири шуршат в семейном склепе.
Не оставалось мига на проверки - как за добычей резво рыба-язь, метнулась я поспешно, не таясь. Он - ускользнул проворной водомеркой. Но что нам и ужимки, и уловки? Весь путь под гладью милого пруда - четыре лье туда-сюда-туда привычен - что ты - годы тренировки.
Нет, не ушёл. И было всё прекрасно. Испуг. Укор. Улыбка. Даже чмок. И Bardolino доброго глоток, и яства, яства, яства, яства, яства...
Растерянно размазываю слёзы. Накатывает памяти тоска, плененной птицей бьётся у виска, и нежно вспоминаются берёзы...
Но лишь одно копается и мучит - не в правилах прилаживать ярем - хватает, право, для раздумий тем, но... кто-то же увёл фамильный ключик?