вагонное
куплю газеты и журналы,
усядусь в поезд налегке,
нырну в забвение пенала
в междуоконном закутке.
вплывёт двухтактная дремота
сквозь сети полочки стенной,
не вспомнишь сразу: где ты? кто ты?
сочится воздух беленой.
скользят зелёные вагоны
стежками тамбурного шва,
на среднерусских перегонах
и вширь, и вдаль лежит канва.
повиснет запах огуречный,
(слились две стрелки на часах),
вокруг - колени, пятки, плечи,
соседи в маечных бинтах.
вновь будут падать занавески
с холодной палочки окна,
сухи линкрустовые фрески,
заденешь чуть и не до сна.
мелькают грустные вокзалы,
худые, в чёрном, мужики,
нет ни конца и ни начала
у этой выцветшей тоски.
южнее путь, ручьи сбегают
с пригорков, траченных весной,
шумит титан, попить бы чаю!?
посторонись, народ честной!
Он не знал...
Он не знал, что глаза выцветают.
От измен и ударов судьбы
исчезают цветные детали,
чёрно-белыми видятся сны.
Имена сиротеют без отчеств,
на ресницы метёт лебеда.
От тоски и глухих одиночеств
разноцветная тает слюда.
Ощущение счастья с годами
уменьшается, сходит на «нет».
Постепенно, скупыми слезами
вымывается радужки цвет.
Апельсин на коленях
Запах апельсинов и больницы
Вновь напоминает о тебе…
Сверху перепуганные лица,
Грубая рубашка из х/б…
Поздние приходы, расставанья
В шепоте дежурных медсестер.
И от раскаленной наковальни
Снова разгорается костер…
Слабость от болезни наступившей
Шариком воздушным поднялась.
И со мной, практически не жившей,
Женщина с косой уже вась-вась…
Хватит врать, глотая «до свидания!»,
Лучше безнадежное «прощай!»
Ведь любовь не терпит оправдания,
Нет любви, ее не обещай…
В тот прощальный вечер на ступенях
Эхо от сбегавших мокасин…
Как же оказался на коленях
Желтый, в цвет измены, апельсин?
Ветер-февраль
Февральский ветер хмур и неприветлив,
он каждый день, перестилая простынь,
ворчит, хоть на ответы нет вопросов.
Ночь вяжет изморозь, роняя петли…
Сдувает пудру рыхлую с карнизов,
пытаясь выбелить рубцы тропинок,
гремят в карманах саморезы льдинок.
Резным стеклярусом сугроб унизан…
Прохожих поздних гонит в переулок,
крутя позёмкой, как хвостом собачьим,
вернётся утром облаком незрячим.
С молочных крыш висят сосцы сосулек…
Прильнёт к цветным аквариумам окон,
беззвучно головы плывут навстречу,
от злости плюнет каменной картечью.
Пунктиром шалым белый воздух соткан…
Опять ему отказано в постое,
земля безвременьем пустым покрыта,
гуляет всласть потомственная свита.
Блуждает сердце, нет душе покоя…
Давай посидим, помолчим на дорогу...
Давай посидим, помолчим на дорогу...
И память свернем в узелок…
Ты двигаться к двери начнешь понемногу,
Сжимая в кармане брелок.
В проходе клубочком свернулась тревога,
От звука шагов поднялась…
Летуча. Зовет всех святых на подмогу,
Со многими вдруг породнясь.
Ты сядешь порывисто. Всхлипнет пружиной
Усталый зеленый диван.
Рисунок спины с характерным нажимом
В себе сохранит баракан…
Привычно поднявшись на правую ногу,
«Ну, с богом!» сказав второпях,
Неловкость прощаний смахнешь на пороге,
Как фразу в пустых новостях.
Набьется под дых предвкушения холод
От новой, прекрасной земли.
И бродит внутри еще, кажется, солод
И мимо летят журавли…
Прорвав навсегда притяжения поле,
И выйдя из плена судьбы,
Не видишь ручей из пролившейся боли,
Не слышишь пустые мольбы...
А в городе темном окошко не гаснет,
Мелькают фрагменты теней,
Усталые руки всё делают пассы
И давят, и давят сильней…
Цифирь
Коль нимбами увенчанные буквы
витиевато прячут беглецов,
заветные слова предстанут куклой
с причудливо раскрашенным лицом.
Сокрытая обманчивой цифирью,
непостижима тьма, ей несть числа,
и сотни лет краплёную стихию
разоблачает вечная весна.
Случайна связь абсциссы с ординатой,
остепеняясь, линия судьбы
согнётся тетивой, мостом горбатым,
немым вопросом: быть или не быть?
Кривые пролегают сквозь отрезки.
Ведь говорим мы: помнишь, до войны,
до свадеб, родов и болезней детских?
Воспоминаний не отдашь взаймы.
Несчастливость гранитного билета
всех примирит и, разность обнулив,
остатком в виде призрачной кометы
перенесётся луч и ай люли.
Лето
Студенистый вечер дышит зноем,
Обнимает так, что не вздохнуть,
Духота ложится слой за слоем,
Не давая вовремя заснуть.
Муха громко шлёпается на пол,
На посадку не успев зайти,
Отдыхает под кроватью тапок
После многотрудного пути.
Лень проникла в каждую частицу,
Разлилась, как бурная река.
Хочется на пляже развалиться,
О работе позабыть слегка.
Мысли, не найдя себе приюта,
Отплывают в дальние края,
Захватив хорошие каюты,
Я кричу им: «До свиданияяяя!»
Все с надеждой смотрят на термометр
И прогнозам верят как себе.
Солнце снова царствует на троне,
Не пытаясь изменить судьбе.
Плавится асфальт под каблуками,
Как в руках молочный шоколад.
Люди, нагрузившись рюкзаками,
Покидают город Ленинград.
И герой маршаковский бессмертен,
В нем себя невольно узнаю.
Крутишься от солнца, словно вертел,
Чтоб возникнуть снова на краю.
Лишь зимой холодной, на рассвете,
В одеяло кутаясь во сне,
Я вдруг вспомню солнечное лето,
Снова буду грезить о весне…
Ссылка на авторскую страницу конкурса:
http://soyuz-pisatelei.ru/forum/16-788-1