Евгений Шварц
в нашем театре актрисы чисты, словно правда
отыгранной жизни,
и правде сродни этой голые.
обучены плакать, а также размеренно падать
в чужие постели, оставаясь трагически гордыми.
им любят кричать: "поднимайтесь, усопшие - вира!",
здесь перебиваются с хлеба на зрелища,
зевают на публику,
не ставят Чехова, не экспериментируют над Шекспиром,
в антрактах разводят кассирш на "пойдём-ка покурим-ка".
в слепом закулисье кого-то зачем-то гладят
по обнажённому сердцу,
по растрёпанным нервам,
по беспризорному телу,
подобру-поздорову.
постоянно стреляет в последнем акте
ружьё,
даже если в первом оно нигде не висело,
даже если незаряжено, если его сломали
задолго до выступления об голову директора,
смахивающего на гея, реагирующего на имя Галя
и слёзно убеждающего нас,
что он немодный,
он - гетеро.
кто не кузнец ничьего счастья, тот пахарь на ниве страсти,
здесь даже мёртвому - праздник,
дворец,
принцессу,
горошину имени Волочковой Насти,
каждой заслуженной по некрологу в прессе,
по двухминутной славе,
по трём детишкам.
здесь удивляет свет, но он есть и несносен.
мы на гастролях, о нас ничего не слышно.
усопшие, вира!
любите нас!
может, вернёмся.
Апрель 2011