- Вылезай, давай.... ну, что тебя, метлой ткнуть, что ли... надоело, правда! - Не вылезу. Не могу я. Это же ужас какой-то! Ничего кошмарнее в своей жизни не слышал... - Ага - и вчера говорил, что ничего кошмарнее не слышал. А спектакль-то другой совсем был! - Вчера говорил — ничего более идиотского не слышал. - Подумаешь, разница. Ты уже лет десять на моей памяти каждый вечер что-нибудь такое несешь... из-под дивана... Вылезай! Нюня ты, а не призрак. - А ты — садист, а не сторож! Не вылезу... тут слышимость хуже... О-о-о! Слышишь, что они вытворяют? Это что — хор? Это — лесопилка! А у меня — абсолютный слух! Обучение у великих мастеров! Двадцать лет на сцене и триста лет — призраком! Первые лет двести — какие спектакли... артисты... голоса... А теперь? Не вылезу! - Ну, не знаю. Альфред, по-моему, сегодня просто в ударе. Какая мощь! Какая искренность! Ни единой фальшивой ноты! Да что ноты — интонации... - Ага... а почему он свою партию на итальянском поет? Остальные-то — на русском? В первом акте мы же просто остолбенели! А во втором - папочка ему: «Сын мой, ты сошел с ума», а этот псих ему в ответ: «Падре мио, падре мио...». Вот тут и стало понятно — и впрямь, сошел. Просто автор, когда писал, об этом не догадывался. Хорошо ему, автору - лежит себе тихо и не слышит... а я за что мучаюсь? - Сколько говорю тебе — вылези хоть раз. Покажись им там - погреми чем-нибудь. Может, разбегутся — отдохнем, наконец. - Как же — покажись. Я тут одной в гримерке после спектакля показался. Взвыл — поверь мне, это был просто шедевр: я таким воем люстры бью и камни дроблю. А эта? Как бросится на меня: «Маэстро, маэстро! Скажите, что вы только меня учите! Меня примадонной сделают!» И как взвоет в ответ — думал, рассыплюсь. Еле вырвался — вот, смотри, в саване дыра какая! Судя по тому, что я слышу, это она сегодня в заглавной партии. - Да ладно тебе. Хоть слова не врет. Нот, опять же, иногда придерживается. А в прошлом месяце, понишь, одна — вообще перепутала - из другой оперы последнюю арию спела, поперек оркестра... фуррор был полный! Слушай, а пойдем, напьемся? С горя... - Отстань. Призраки не пьют. - Десять лет это слышу. А потом еле тебя до подвала дотаскиваю. Да ты еще всю дорогу мне саван на голову наматываешь и поешь «О, дайте, дайте мне свободу»... правда, хорошо поешь. Ради такого можно и потерпеть. Вылез? Вот и умница. Правую руку прихвати — вон, за ножку зацепилась. Ну, вперед - к свободе...