На белом искаженном потолке
Плясали искореженные тени
А в дальнем затемненном уголке
В крови стояли белые колени
Упавший волос заслонил обзор
В руке блеснуло лезвие кинжала
И линия – отточенный узор
Своею красотою поражала
В глухой и темной комнате, устав
До тошноты вдыхая дух привычный
В тисках чужую руку сжав
Он громко хохотал до неприличья