Приладив брюки
к зернистым крышам бледноносый Лун
балдеет, моясь в киселе из страхов
цыплят и хрюш.
Танцующий колдун –
Чумацкий Шлях – молочную рубаху
не глядя рвёт на соль и к белым снам
небесные и страшные ступени,
где солнце, словно алая лиса,
придушенных мурыжит в синей пене
из деток и дианок.
И – пером –
слетают:
деспоты,
кометы,
вата
метровых волн,
воинственный барон
по имени Саддамушка Торнадо…
И в этих перьях, вросших в позвонки
и дырочку ребра (как в той рекламе
Адамов), ловишь клювы и пески
под лапами курей.
И что-то мама –
куриная? небесная? твоя? –
шипит сквозь зоб, растрёпанная, в алом,
с ощипанным хвостом вместо белья
родильного на грязном покрывале…
А ты всё ловишь…
Пойманным зверьком
(как Лун запеленал) глядишь из брючин
на крыше хлева.
Сплёвываешь корм.
А мама шепчет: «Завтра будет лучше» –
скажи, ну что ещё ей здесь сказать?